ЮРИЙ МАТВЕЕВ

Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам. Матфей: 7-7

65. По кабаньей тропе
66. Куница
67. Сосновый бор
68. Дыхание зимы
69. Вот и весна
70. Талые воды
71. Свершилось!
72. Четвероногий малыш
73. Первенец
74. Белые ночи
75. Цветущая волна
76. Мшинские болота
77. Отважный птенец
78. Неудавшийся поход
79. От озера к озеру
80. Лунное затмение
81. Здравствуй октябрь!
82. В гостях у леса
83. Крылатые призраки
84. Осеннее чудо
85. Самый обычный день
86. Зимний ледоход

24/01, 78г.

Года два назад я нашёл ночёвку кабана. Тогда меня  поразило, с каким удобством кабан умеет устраиваться на ночь. В последнее время, катаясь на лыжах по лесу, я часто видел кабаньи следы. А  сегодня  вышел на ближайшее болото, куда эти звери приходят ночевать. Сыпал мелкий снежок, и старую лыжню немного припорошило. Через слабые серые тучки пробивались солнечные лучи, освещая землю рассеянным светом. Перейдя за линию, я сразу заметил у края лесика две свежие лосиные лежанки. Вчера их не было, а сегодня ночью лоси пришли сюда ночевать. Съехав с горы, я направился в сторону болота. Здесь, на открытом месте, кочки густо усыпал снег. Между низкорослых сосёнок ещё виднелись цепочки звериных следов. Небо было покрыто тучами, но всё же на улице стоял хороший морозец, от которого мерзли лицо и руки.

Выйдя к болоту, я услышал весёлое щебетанье маленьких птах, которые небольшой стайкой прыгали с ветки на ветку. Среда голосов выделялись нотки звучного, по-настоящему весеннего пения. Но вот птицы улетели, а я стал искать ночлег кабана. В одном месте осока была им сострижена, но никаких других признаков  я не нашёл. Объехав восточный берег, я направиться на южную сторону болота, где обильно рос высокий тростник. Идя по замёрзшему льду рва, я видел по следам, что лисица раскапывала зачем-то кочки зелёной травы, оставшейся  подо льдом. В  некоторых местах  тростник погрызли и примяли, снег был истоптан кабаном, который бегал, собирая подстилку. Впереди сразу заметил кабанье "гнездо", устланное срезанным тростником.  Оно представляло собой довольно уютную глубокую ямку,  устеленную толстым слоем тростника. «Постель» была уложена так тщательно и заботливо, что я бы и сам не прочь был поспать на такой.

 У края подстилка потемнела и была подмочена от дыхания кабана. Рядом виднелась небольшая яма, вырытая  кабанчиком в поисках  корма. Со всех сторон к месту ночлежки вели хорошо вытоптанные тропинки, по которым зверь приносил тростник.

Я попытался искать другие лежанки, но их не было.  Оставалось идти назад, в сторону шоссе. Сосновый бор, через который пролегал путь был невысокий и светлый. В верхушках сосен  прыгали птички  - одни с красноватой грудкой, другие - просто серенькие. Они шустро вытаскивали семена из шишек, сбрасывая  чешуйки вниз. Ближе я заметил, что это клесты. Они меня подпустили довольно близко, а потом  перелетели подальше.

Оставив клестов, я добрался почти до шоссе, но… решил повернуть обратно. Пройдя мимо лежанки, я направился на болото – теперь хотелось  добраться до густых зарослей тростника, растущего в центре. Несколько лет назад я тоже пошёл пешком с другой стороны, но тогда мне не повезло, лёд треснул и я провалился. Сейчас же поверх льда лежал  толстый слой снега, а на мне были лыжи. По кабаньей тропе ведущей от лежанки,  дошел в гущу тростника. По всему видно, сюда забегали не только кабаны, но и лоси. Видимо, находили в этих зарослях что-то съедобное. Солнечные лучи всё сильнее пробивались из-за облаков, освещали прибрежную стену леса. От этого сосны казались седыми, а берёзовая роща  светло-серой. Но болото кончилось, и я вошёл в лес, где было царство теней со своими тайнами и загадками.

24/01, 78г.

25/01, 78г. 

На улице посветлело настолько, что можно было выходить в лес. День начался с серенького рассвета, а ночью снежок немного присыпал лыжню. Я шёл на Пейбовский ручей, где не был с конца лета. Спокойно проехав болото и Шестую высоту, я добрался до первого острова. В лесу было тихо, только иногда где-то раздавался стук дятла, а  тут, на пути встретился первый живой обитатель леса – поползень.  Шурша красноватыми чешуйками коры, он ползал по сосне в поисках пищи. Казалось, эта птичка была совсем одинока в безбрежном море холодного зимнего леса.

Шло время, я успел сходить на ручей, и возвращался вдоль реки обратно. В это время густые тучи закрыли  небо, а мелкий снег сыпал всё сильнее и сильнее. Уже побелела куртка и шапка, руки намокли. Я вспомнил про лыжню - в выходные она хорошо обкатана,  снег не мог её сильно засыпать.

Усталости пока не чувствовалось, да и времени было достаточно, поэтому я решил прогуляться побольше. Сырая высохшая ель, стоявшая у тропинки, внизу была вся изрешечена глубокими отверстиями. Это могла поработать желна. К тому же, немного погодя, я заметил среди ветвей ее черный силуэт.

Внезапно с ели упал ком снега, и какой-то зверёк, окутанный  облачком снежной пыли, проворно взвился на верхушку дерева. Сначала я подумал на белку, но  вспомнил, что те имеют привычку затаиваться на дереве, а мой незнакомец  стал без остановки прыгать с дерева на дерево, уходя от опасности, да и очертаниями он не был похож на белку. Через  пару шагов, я увидел  падающий от его прыжков снег, а потом и самого зверька. Он на миг замер на сосновой ветке, и этого хватило, чтобы определить: это куница, враг и гроза белок. Её пушистая меховая шубка была коричневато-бурого цвета. Хвост  умеренных размеров, немного потемней шубки, и тоже пушистый. На грудке - желтоватое пятно. Над остренькой мордочкой торчали небольшие ушки. Все движения зверька были быстрыми и резкими. В одном месте куница остановилась, и я отошёл, чтобы получше рассмотреть её, но  испугавшись моих движений, она опять попыталась скрыться бегством.

Зверёк, то показывался на голых берёзовых ветвях, то мелькал в еловой чаще. Несколько раз мне удавалось заметить огромные прыжки с дерева на дерево. Только успевая коснуться лапами ветки, она сразу же отталкивалась на другое дерево. Один раз, недалеко от меня, она прыгнула с верхушки берёзы на нижние ветви ели. Раздался тяжёлый удар, сильно покачнулась ветка, и посыпался снег, а куница, извиваясь вокруг ствола, поднималась вверх. Потом она побежала по сучку, и было видно, как проворно изгибается при этом ее  выгнутое тело. По осыпавшемуся то с одной, то с другой стороны снегу, можно было легко определить, где находится куница.

 Она уже  довольно далеко увела меня от тропинки, и теперь следовало подумать о возвращении. Неожиданно среди редких сосен показался крупный лось. Где-то рядом должен был быть и второй. Я заметил его чуть позже, в гуще елок. Эта пара давно бродила в соседних окрестностях. Они кормились и ночевали недалеко от деревни. Мы с братом видели здесь эту пару уже много раз.

25/01, 78г.

12/02, 78г.

Ещё утренний мороз щипал лицо и руки, ещё солнце не показалось из-за горизонта, а я уже одел лыжи и пошёл в лес, чтобы можно было подольше побыть на природе. Серые пушистые тучи посыпали землю  лёгким снежком. Лыжи скользили по нему, обновляя старую лыжню. В воскресные дни в лесу обычно тихо -  рабочие машины ездят редко, а для отдыхающих время  ещё раннее.

 У горелого моста лоси сильно разрыхлили лыжню, кормясь здесь молодыми побегами деревьев. На развилке дорог, у Шестой высоты, я остановился в раздумье -  в какую сторону  ехать? Хотелось и к Комаровскому болоту, на остров, но лыжни туда не было, и прогулка оказалась бы недолгой. И  к Чёрной речке. Выйдя на лёд последней, я увидел, что многие местные обитатели здесь пользовались лыжнёй, как  тропинкой. Снег на лыжне был плотнее, и поэтому бежать по ней было легче. В том месте, где реку с двух сторон сжимал высокий и густой еловый лес, я увидел двух крупных тетеревов. Они сидели на краю леса, а увидев человека, слетели с ветвей, стряхнув с них большие комья снега. Один из тетеревов скрылся за деревьями, а второй только перелетел подальше. Но когда я подошёл поближе, и этот скрылся в глубине леса. Дойдя до поворота реки у двух ручьёв, я свернул на чужую лыжню и пошёл по ней. Ещё раньше  дорогу мне пересёк след широких охотничьих лыж. Перейдя пару ручьёв, я уже думал возвращаться домой, но лыжня вышла в незнакомый лес и соединилась с охотничьей тропой. Охотники наследили так, что я не знал, в какую сторону  идти. Но потом, коль  выдался случай, решил осмотреть новые места.

Лес здесь был еловый, но чем дальше я спускался по лыжне вниз, тем чаще встречались небольшие болотца. На одной ели я по стуку нашёл дятла. Рассмотреть его мешали лучи солнца, которые  пробивались из-за туч. По-моему, это был белоспинный дятел. Потом я вышел на четвёртый километр Ковашевской дороги, о чём указывал километровый столб. Влево от меня находились большие болота, а здесь простерлась  холмистая местность с красивыми лесами. Перейдя обледеневшую дорогу, я пошёл по лыжне дальше. Земля была изрезана лощинами и распадками, по дну которых когда-то текли ручьи. Сейчас на этом месте лежал толстый слой снега…. В это время  вновь послышался стук дятла. Птица сидела совсем близко и позволяла себя разглядеть. Дятел был довольно упитанным, но возможно это только казалось, и птица распушила перья, чтобы согреться. Это был самец белоспинки.

Я разглядел, что сам он серый, что чёрные только крылья, сложенные за спиной, что на голове - красный «чепчик». Раньше белоспинный дятел казался в наших лесах птицей редкой, а теперь встреча с ним была обычным делом.  Но вот, неожиданно для себя, я опять вышел на дорогу, и решив, что пора  домой, спустился по дороге вниз, нашел  старую лыжню, и повернул назад. Я знал, что  обязательно вернусь в эти леса еще раз.

19/02, 78г.

19/03, 78г.

Около двух недель назад установилась настоящая весна. В этом году она пришла очень рано. Установилась тёплая погода, непривычная для этого времени. В те дни я ходил с ночёвкой в лес. Ночь была очень тёплая, и мороза почти не чувствовалось, правда к утру задул сильный ветер. Под снегом было столько воды, что даже лыжи скрывались под ней.

Но, как часто бывает, зима не сдавала позиций: несколько дней шёл снег, и теперь его навалило столько, сколько редко выпадало даже в зимние дни. В некоторых местах  было почти по пояс. Сегодня я вышел в лес на лыжах, но  ноги глубоко проваливались в рыхлую массу снега. О том, чтобы идти куда-нибудь дальше, не могло быть и речи. Даже рвы снег сравнял с ровной поверхностью земли. Вспотевший после короткого пути, я выбрался через болото на шоссе. Снял лыжи, и ноги сразу почувствовали облегчение.

На болоте дул ветерок, а недавно взошедшее солнце бросало от деревьев длинные тени. При входе в лес я опять надел лыжи, и тихо заскользил  по лесной дороге в лес. Пришлось идти сбоку от тропинки, где снег плотнее, где  лыжи меньше проваливались. В лесу стояла полная тишина, только издалека доносился слабый стук дятла. Небольшие ёлочки и сосенки были тщательно укрыты снегом, о них  напоминали лишь маленькие бугорки. А на больших деревьях лишь самые кончики ветвей высовывались из-под снега. Наконец, я дошёл до реки,  постоял на  берегу среди редкой осоки. Возвращаться по старому пути было не интересно, и поэтому я пошел вдоль реки. Среди деревьев снега было немного меньше, зато стоило задеть ветку какой-нибудь ели, как тотчас  тебе за ворот падала целая лавина снега. Ветви, освободившиеся от тяжёлого груза, пружинили вверх. Скоро я опять вышел на дорогу, где проложил лыжню.

 Проходя мимо болота я заметил, что снег здесь лежит целиной - первозданный вид снежного покрова не потревожил еще ни один след. Наконец, у  шоссе я заметил, как с одной сосны свалилось лёгкое облачко снега. Всмотревшись сквозь гущу ветвей, я разглядел небольшой пушистый комок. Это белка сорвала шишку, устроилась поудобнее на ветке, и держа передними лапками, теперь ее грызла. Потом она  попыталась скрыться с моих глаз, но я устремился за ней. Как бы дразня, она то бежала по стволу, то с любопытством выглядывала из-за ветки. А потом, запрыгнув на высокую густую ель, скрылась в её объятиях и замерла. То с одного, то с другого дерева опять осыпался снег, и я уже не сомневался,  что это хозяйничают маленькие лесные красавицы белочки….

2/04, 78г.

2/04, 78г.

Сегодня утром я вышел погулять по окрестностям. На полях снега уже не было. Он сохранялся только в теневых местах и в лесу. Ещё в прошлое воскресенье земли не было видно совсем, но за неделю солнце и дождь растопили снег. В наиболее согреваемых местах высохли даже лужи. Правда, на заливе стоял ещё посеревший лёд, а под горой лежал сырой снег. Но все равно это были всего лишь  напоминания о зиме.

Весна вступала в свои права. Уже неделю назад я видел грачей. А вчера над заливом летали беспокойные чайки, напоминая своим криком недалёкое лето. Сегодня утром, наконец, услышал долгожданную песню скворца. Он сидел на столбе и изливал непривычные после зимы песни.

Ручей на заливе тоже сломал панцирь льда, и теперь бурным потоком вливался в залив. Песчаные берега и льды то и дело обрушивались в воду. Уйдя с залива, я по высохшей дороге направился в поле. Заглянув в полевой колодец, увидел, что он набух от воды. На поле, поросшем щетиной прошлогоднего овса, земля ещё не высохла и расплывалась под ногами. Вдруг неожиданно я услышал над головой звонкое пение жаворонка. Небольшая птичка летала высоко в небе и  трепеща крыльями, звонко и радостно пела. В это же время в небе обозначился клин летящих чаек -  морские птицы возвращались на родину. Потом из-за леска показался дикий голубь, и покружив, скрылся за деревьями. Он тоже вернулся на родину.

На тропинке, у самого шоссе, я неожиданно нашёл лосиный рог. Он был  совершенно целый, без следов грызунов-мышей. Рог был небольших размеров, с тремя ветвями, даже весенние воды не сумели его подмочить. Я радовался своей находке.  Возможно, второй рог  лось ещё не сбросил, или потерял. Почти всю зиму лоси обитали в этих местах, последний раз я видел трёх лосей всего неделю назад.

После  я прошёлся до ручья, который впадал в болото. Вода текла бурным потоком, заполняя всё новые и новые территории. Речка уже не могла удерживать в себе воду, и грозила скорым  разливом. Отсюда повернул обратно. Из-за леса показались две вороны, а за ними вылетел ястреб-тетеревятник. Вороны с пронзительным криком пытались отогнать его от своего жилья, и даже заходили в хвост, чтобы ущипнуть. Но тот спокойно планировал  в небе, и казалось, выражал полное безразличие к птицам. Потом они  улетели довольно далеко, а я, зарядившись свежими впечатлениями, ускорил шаг…

2/04, 78г.

13/04, 78г.

23/04, 78г

29,30/04, 78г.

Приехав из техникума, я наскоро отобедал, и, не теряя времени, отправился  в лес на ночёвку. Впереди было три дня отдыха. Следовало торопиться, ведь до захода солнца оставался час времени. Солнышко уже клонилось к лесу, освещая косыми лучами деревья и землю. Ветра почти не было, а на востоке уходили последние тучи. С поля взлетели какие-то две крупные птицы, которых я не успел разглядеть на фоне солнца. Из-за поворота неожиданно вылетел испуганный мною дрозд. Ещё издали я заметил, что из второго лесика вышел лось. Он долго стоял и наблюдал за мной, пока я не подошёл совсем близко. Тогда он медленно развернулся, и скрылся за деревьями. Ещё несколько раз в чаще мелькала его коричневая спина, а потом он скрылся совсем. Я торопился засветло дойти до места ночлега, и поэтому неудачно уложил рюкзак, при каждом шаге котелок стучал о топор. Пришлось остановиться, чтобы переложить вещи. Еды я взял  мало, так как ночи сейчас короткие, да  она мне почти и не требовалась. А вот об одежде пришлось позаботиться, потому что ночью ещё стояли хорошие морозы, необычные для апреля.

 У нас в Лисино снег все ещё во многих местах держался. Сегодня я шёл в лес не только переночевать, как обычно, мне хотелось найти тетеревиный ток, ведь токующих тетеревов я ещё никогда не видел. Веселый и разнообразный хор птичьих голосов сопровождал меня на лесной дороге. Каждая птаха заливалась на свой лад, получался прекрасный концерт, который нельзя было обойти вниманием.

 В чахлом заболоченном березняке стоял лось. Я прошёл мимо, провожая его глазами. Не изменяя позы, лось  смотрел на меня, пока я не скрылся. А мне он, стоящий тёмной массой среди молодых берёзок, был по-прежнему  хорошо виден.

Время шло и дорога  увлекала  всё дальше. Преодолев раскисшее от воды и поросшее осокой болото, я вышел на берег Пейбовского ручья. Солнце уже скрылось за деревьями и только ярко-оранжевый участок неба напоминал о нём. Нужно было свернуть влево, чтобы дойти до места ночёвки. Наконец, я пришёл в высокий сосново-еловый бор на берегу ручья, и стал выбирать место для ночлега. Сухостой здесь был в изобилии, и можно было не волноваться о дровах. Вода в ручье текла чистая и холодная, пригодная для питья. Выбрав место на возвышенности между огромной сосной и сухой елью, я стал готовиться к ночлегу.

Срубив несколько сухих ёлок и разделив их на поленья, неожиданно заметил, что сумерки начинают гаснуть, и пора готовить постель из лапника. Сложив дрова в кучу у костра, пошел  ломать ветки. И все-таки первым делом  разжёг костёр. При его свете я продолжал собирать лапник. Когда постель была готова, я подложил под голову несколько кусков коры. Для того чтобы увеличить запас дров, пришлось разрубить ещё одну ёлку, а потом сходить за водой для чая.

 Надо сказать, что ужин и завтрак у меня был необычным. Я ел творожные пироги с изюмом и сладкие булочки, запивал  чаем, заваренным на бруснике и апельсиновых корках. Кроме того, на десерт у меня были холодные и сладкие апельсины. Закончив ужинать, я лёг подремать. Вначале, согревшись чаем, я легко заснул, но холод давал о себе знать, и то и дело приходилось вставать, чтобы  подбросить дрова в костёр. Изредка из леса доносились крики какой-то птицы, а так ночь была спокойной и тихой. Среди деревьев мелькало множество ярких звезд. Изредка трещал костёр, разбрасывая угольки во все стороны.

 Но вот небо на востоке начало чуть-чуть светлеть. Я сходил за водой, чтобы приготовить завтрак. Сделав горячее какао, я для бодрости выпил четверть котелка, и закусил булочками. После завтрака,  как следует, залил костёр, одел рюкзак и вышел к Пейбовскому болоту. Когда  погас костёр, стало заметно, что в лесу уже посветлело. Но всё же в тихом лесу всегда  полно неожиданностей, в душе была легкая робость, и напряжение не покидало до тех пор, пока я не дошёл до перехода через ручей. Тропинка за ручьём была залита водой. А ночью мороз покрыл её толстой коркой льда. Трава вокруг тоже поседела от лёгкого инея. При каждом шаге лёд не выдерживал и с треском ломался. Я старался скорей выбраться на болото, чтобы избежать этого предательского шума.

У самого выхода на болото вдруг что-то резко заблестело среди деревьев. Я вышел на открытое место и увидел изумительную картину: повсюду на болоте  виднелись тёмные силуэты сосен, а над ними было чистое, без единой тучки, ночное небо, искрившееся угасаемыми звёздочками. Почти над самыми верхушками леса,  зацепившись за горизонт, висела половина луны, которая в утренних сумерках была ярко-оранжевого цвета, и казалась необычайно большой.  А на востоке постепенно росло светлое пятно, предвещавшее восход солнца. Пасхальная ночь действительно была прекрасной.

Стоило мне пройти немного до болота, как из леса послышалась незнакомая песня. С первого такта я почему-то понял, что это токует глухарь. Раньше мне никогда не приходилось его слышать, но предчувствие подсказывало, что это он. Возможно, я отгадал песню и невидимого исполнителя по многочисленным описаниям  в книгах. Я отправился  искать тетеревиный ток, и если это был глухарь, то мне повезло.

 Честно говоря, после ночёвки  у меня была маленькая надежда найти ток. Ещё вчера, я в шутку попросил у лесного бога послать для меня завтра счастливый день, а вот теперь я шел навстречу удаче. Боясь упустить момент, я стал осторожно подкрадываться к лесу. А из чащи продолжала разноситься тихая глухариная песня. Всё что я слышал и чувствовал в тот момент не поддается описанию, настолько эмоциональным был для меня этот миг. В память лишь врезалось, как посреди тишины звучало и притягивало к себе глухариное пение. Начиналась песня с того, что слышался звук, похожий на заточку косы. В какой-то книге автор хорошо сравнил эти две вещи. И действительно, они немного напоминали друг друга. Потом - перерыв, видно птица прислушивалась к окружающей тишине, дальше следовало отрывистое бульканье. Сначала один-два раза, а затем чаще и чаще. Потом птица снова настораживала своё внимание. После этого начиналось робкое и короткое щёлканье. Наконец, оно становилось всё быстрей и быстрей, и неожиданно плавно переходило снова в скрежет. Но это была еще не полная песня! Всю её гамму мне удалось услышать, подойдя совсем близко.

 Но всё это будет потом, а сейчас мне предстояло пересечь несколько рвов, чтобы дойти до края леса. Если бы глухарь мог издавать только скрежет, его вполне можно было  назвать своеобразной "сорокой", но и без этого звука песня казалась бы не полной. Стараясь идти по установленному на глухариных токах закону, я продвигался только под вторую часть песни, следующую за скрежетом. Удачно миновал оба рва, вышел к лесу. Двигаться здесь было очень трудно, так как в лесу было полно упавших деревьев и множество луж. Иногда долго приходилось  ждать начала песни, чтобы двигаться вперёд,  я уже потерял счёт времени, и не обращал на это внимания, хотя знал, что продвигаюсь очень медленно и долго.

Но вот уже песня раздавалась где-то совсем близко, и тут до моих ушей донеслось то, чего еще ни разу не доводилось читать в книгах. Прежде чем раздавалось бульканье, от глухаря исходили сильные звуки, похожие на мощное выдыхание воздуха. Казалось, что воздух вырывается с силой из какой-то большой трубы. Его сопровождал ещё один звук, запомнить и описать который трудно. И они непременно сливались и заканчивались тем самым щёлканьем, когда глухарь ничего не слышит. Возможно, именно от этого дыхания и приливает кровь к его ушам, когда он глохнет. И вообще, - песня глухаря не идёт ни в какое сравнение с любыми описаниями, её надо один раз просто слышать, и больше она  не забудется. Спутать её нельзя  ни с чем.

 Удивительно то, что принимаются  во внимание только два такта его песни, а ведь остальные два звука намного богаче украшают её! Это самое дыхание понравилось мне больше всего, казалось, что только такая мощная птица может с такой силой вдыхать и выдыхать воздух. Можно било подумать, что эти звуки исходят не от глухаря, а от кого-то другого. Они хоть и были глухими, но немного напоминали рёв. У каждого охотника, который побывал на току, наверное, от волнения сильно билось сердце.

Я не был охотником, но всё равно, чем ближе подходил  к глухарю, тем сильнее стучало сердце. Я чувствовал, как сильно оно колотится в груди, готовое вот-вот выскочить. Глухарь уже был где-то передо мной, но из-за веток я не мог его разглядеть. С каждым разам он, словно  чуя опасность, всё больше прислушивался и замирал,  мне приходилось долго ждать начала песни, чтобы двинуться вперёд. В это время какие-то две птицы сорвались рядом с веток, но я даже не обернулся в их сторону, всё внимание сосредоточив на глухаре. Неожиданно из леса послышалась первая песня проснувшейся птицы. Затем к ней стали присоединяться другие, и вот уже целый ручеёк мелодий лился из леса. Где-то за болотом начал громко ухать филин. Лес уже просыпался. Но в это время мне хотелось, чтобы птичьи голоса, раньше так  радовавшие  слух, умолкли бы - хотелось слышать песню только глухаря, которому бы никто не мешал. И вдруг, с верхушки стоящего рядом дерева неожиданно слетел сам глухарь. Я стоял в каких-нибудь двадцати метрах от него, но из-за гущи веток не мог увидеть птицы, и разглядел  только тогда, когда она улетала. Мне было очень жаль, что  упустил отличный момент.

А филин всё продолжал хохотать на весь лес, как бы смеясь над моей неудачей. Но всё же у меня оставалась какая-то надежда, что глухарь снова затокует. Долго, очень долго, пришлось стоять в ожидании. Уже занемели руки и ноги, и вот, наконец, к великой радости, издалека послышалась робкая песня глухаря. Под его бульканье я бежал сколько мог. За моими плечами громко стучал котелок, и гулко ломался лёд под ногами. Даже я сам боялся собственного шума, но глухарь ничего этого не слышал, ведь не зря есть выражение  в народе  - "глухая тетеря", это поистине так. Наконец,  запыхавшись больше не от бега, а от волнения, я выбежал на светлое место. Впереди была большая ель с тёмным пятном, откуда разносилось пение. Я решил,  что глухарь сидит там, и старался подойти поближе, чтобы разглядеть его. Песня становилась всё смелей и смелей, а потом он запел, как прежде. Только вначале, между песнями, делал большие перерывы. Иногда он прерывал свою песню, наверное, оттого, что понимал – фальшивит,  и начинал всё заново. Потом увлёкся токованием и пропел беспрерывно несколько песен. Я уже стоял рядом, разглядывая тёмное пятно, когда глухарь слетел с соседней ёлки, скрытой большой елью. Я опять потерпел неудачу! Меня брала злость и на филина, по-прежнему кричавшего за болотом, и на птиц, громко поющих в лесу, и на самого себя.

Оба раза птица улетела, не видя и не слыша меня, а  просто предчувствуя опасность. Перед тем, как улететь, она долго испытывала  моё терпение, но я не выдал себя ни единым шорохом.

 Нет, я не мог  так оставить его, и решил преследовать до победного конца. Нужно было торопиться, так как скоро собиралось  взойти солнце. Я верил, что глухарь, убедившись в безопасности, запоёт снова. Недаром ведь  ждал той минуты, когда из леса донесется волнующее  пение глухаря. Сняв шапку с белым помпоном, чтобы меня меньше было видно, я строго по правилам  начал подкрадываться к птице. Впереди было болото, по другую сторону которого доносилось пение глухаря.

 И вот, наконец, перед собой я вижу то, о чём так долго все утро мечтал, и к чему так  стремился. Царь лесов, птица-глухарь, сидел на хорошо просматривающейся месте. Он сидел боком ко мне, на самой макушке дерева,  которая сильно изогнулись под его тяжестью. Я видел глухарей и раньше, но этот был особенный, хотя бы потому, что пел! Птица просматривалась отлично, но всё же хотелось разглядеть ее поближе. Передвигаться приходилось медленно, так как ноги глубоко вязли в воде меж болотных кочек. В то время, когда он прислушивался, мне вдруг нестерпимо захотелось кашлянуть, а глухарь, как назло, долго не начинал петь. Я еле дождался песни, и всё то время, пока он не слышит, прокашливался.

 В какой-то момент  я легонько задел палкой  осоку, и он сразу повернул голову в мою сторону. Рассматривать его сбоку было очень удобно. Хвост у глухаря был распушен, голова задрана, а под ней, во время пения, рельефно выпячивался зоб. Глухарь всё пел, пел и пел, а я продолжал ненасытно его слушать и смотреть  счастливыми глазами. Улыбка не сходила с моего лица. Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как впервые услышал его песню, но тогда я о нём даже не вспоминал. Только помню, что  небо сильно посветлело. Один раз глухарь замахал крыльями, и мне показалось, что он улетает, но птица только хотела удержать равновесие на зыбкой верхушке. Птица была одна,  и других глухарей рядом не было, но и этого на первый раз оказалось достаточно. Я получил громадное наслаждение! И теперь у друзей, и у Сашки был повод мне завидовать…

Но всему приходит конец, и когда я стоял на совсем открытом месте, глухарь сорвался и быстро улетел вглубь леса. Я больше  не преследовал токующего глухаря, а пошёл на другие болота, чтобы, по возможности, увидеть еще и тетеревиный ток.

О том, чтобы скорее вернуться  домой и поспать, даже думать не хотелось. А множество разнообразных птиц действительно пело в этот утренний час прекрасно. Такие счастливые времена не часто выпадали в моей короткой жизни. А впереди было еще много походов, много радостей и много открытий. И, конечно же, трудностей, которые по-своему украшают непростую человеческую  жизнь.

Пройдя мимо своей ночёвки, где ночевал на мартовских праздниках, я вышел на разбитую лесовозную дорогу. Зимой здесь велась рубка леса, и поэтому вокруг появилось множество лесовозных дорог. Идти по ним было трудно, так как глубокая вода заполняла гусеничные колеи, а крепкий лёд  не выдерживал тяжести, и тогда ноги  уходили глубоко в расплывающийся торф. Тут только я заметил, что под коленками мокрые штаны покрылись льдом, и теперь не сгибались. Утренний мороз давал о себе знать. Я хотел напрямик выбраться к знакомому болоту, где был старый заказник. И вот, шагая, то через лес, то через небольшие болотца, соединяющиеся между собой узкими коридорами и протоками, я впервые увидел всходившее солнце. Оно мелькало среди деревьев, обдавая верхушки сосен первыми  блестками лучей. Лес по краям болота был тёмный, с множеством сырых осин и гнилого валежника. Но среди ельников встречались и радующие глаз полянки, покрытые прошлогодней нескошенной травой. В тёмных местах часто попадались большие пласты снега. Филин, до сих пор кричавший, с восходом солнца умолк, но зато со стороны большого болота послышались громкие крики журавлей. Они звонко перекликались по всему лесу. В этом году я услышал журавлиный крик впервые. Кажется, удача не покидала меня.

 Но вот я начал метаться с одного болота на другое, и везде казалось, что уже пришёл на место, однако, выйдя к болоту, я в который раз убеждался, что ошибся. Идти по болотам было очень трудно, так как нигде не было прочной опоры под ногами, а ломающийся при каждом шаге лёд быстро выматывал силы. Наконец,  подошёл к какому-то ручью, который сильно петлял по лесу, образуя островки и разделяясь на многочисленные протоки. Здесь я совсем сбился с пути, и решил: для того, чтобы  не заблудиться окончательно, нужно идти назад.

Можно было ориентироваться по солнцу, но, я вопреки здравому смыслу, никак  не мог разобраться, куда идти. Тогда я пошёл наугад в ту сторону, откуда вышел. Про  тетеревиный ток уже не вспоминал…. После долгих плутаний по болоту, я, наконец, выбрался на какую-то вырубку. Найдя на ней дорогу, вышел к тому месту, откуда начинал свой путь. Но на этом коротком участке пришлось сильно помучиться,  глубоко проваливаясь в торф. Каждый шаг заставлял делать большое усилие, чтобы высунуть ногу из-подо льда и вязкого торфа, покрытого сверху промёрзшей коркой. Наконец,  добравшись до твёрдой земли, я почувствовал огромное облегчение. Я был наказан из-за своей жадности к открытиям и нетерпимости. И чуть не заблудился, что, конечно, испортило мне такое хорошее  настроение. К счастью отделался лишь тем, что после плутаний по болотам, немного промочил ноги.

Птицы постоянно сопровождали меня, не прекращая ни на минуту своих песен. Проснувшиеся дятлы пулемётными очередями долбили по стволам  деревьев, оповещая лес, что у них сейчас свадебный период. На одной из вырубок раздался незнакомый крик, похожий на мяуканье кошки. Наверное сойка развлекалась.

С болота было хорошо видно, что при взошедшем солнце, луна сильно потускнела и вот-вот должна была раствориться в небесном своде. Там где я вчера шёл по воде, сегодня был толстый лёд, с трудом пробиваемый палкой. Дрозд рябинник неожиданно выскочил с ёлки и опасливо озирался на человека.

На болоте блестела и искрилась на солнце седая трава. Она ещё не оттаяла, так как утренний морозец до сих пор не прошёл. Зато на шоссе поднявшееся солнце сильно слепило глаза. Большая стая лебедей показалась из-за леса и летела в направлении залива. Перелётный сезон был  в разгаре, лебеди возвращались с зимовки домой. На моих глазах они перестроились из клина в вереницу, и с громким криком пронеслись мимо. Скоро, живая, извивающаяся лента из 42 птиц, скрылась в дали.

Выйдя из лесика на поле я неожиданно увидел двух собак. Не смотря на ранний час, хозяина с ними не было. Заметив меня, они резко остановились, но затем продолжили свой путь. Одна была светло-серой, а другая тёмной окраски. Хвост у обоих опущен. Только тут до меня дошло, что это волки.

От подобный встреч, усталости не чувствовалось, а наоборот, было приподнятое настроение и бодрый дух. Ведь свершилась моя мечта – побывать на глухарином току.

1/05, 78г.

10/05, 78г.

Еще проснувшись ночью, я собрался, было, опять идти на тока, но вот уже второй день была настоящая буря. Северо-восточный ветер, угнавший всю воду, ночью задул с такой силой, что казалось – шатается наш  дом. Вокруг все хлопало и свистело. Поход пришлось отложить. 

В  лес я вышел в половине восьмого утра, уже просто так, прогуляться. Ветер не утихал, но сейчас он дул мне в спину, и только помогал идти. В лесу стало намного тише. Пройдя по местам токовищ, я возвращался обратно вдоль реки. Небо к этому времени заволокло тучами, и солнце почти не проглядывалось. Дорога была разбитой и полной воды, так что идти стало  трудновато.

 Изредка с речки взлетали утки и опять садились впереди по течению. Над рекой, высматривая добычу, парили два ястреба. Под пологом леса, на земле, таились  закрывшиеся и поникшие от холодной погоды подснежники.

Шлёпая сапогами по воде, я шёл против ветра, и почти всё время смотрел себе под ноги. Вдруг справа, совсем рядом раздался треск, и я увидел убегающую лосиху. Она  скрылась за ёлками, но оттуда  доносилось какое-то тявканье. Из-за дерева появился совсем меленький, видно, недавно рождённый лосёнок. Он шлёпал губами, издавая писклявые и звонкие звуки, действительно похожие на тявканье, затем вышел на дорогу, где дул ветер, и стоял,  весь дрожа от холода. Такого маленького лося я видел впервые. Я появился с наветренной стороны, поэтому лосиха заметила меня поздно. От неожиданности молодая мать убежала в лес, оставив малыша одного. А лосёнок, тоже видно напуганный, громко кричал, призывая мамашу. Я осмотрелся, - нет ли поблизости лосихи, -  и подошёл к нему. Телёнок был рыжий, с довольно большой головой, и такими же большими глазами, с тонкими ножками, где на коленках  росли белые пучки шерсти. Холка у малыша была мокрая от языка матери. Ростом лосёнок был мне до пояса. Он мог подпустить на любое расстояние, но стоило только вытянуть руку, как он осторожно отходил. Маленький,  но не такой уж  глупый!

 Я обошёл его с другой стороны и загнал с открытого места в лес, где было потише. Мне было очень жаль малыша, ведь без матери ему грозило много опасностей. Я решил обойти лосиху сзади и погнать её в сторону малыша. Но когда  обходил её по тропе, она все же опередила меня и отбежала ещё дальше в лес. Теперь она угадывалась только по треску от убегавших копыт. Я снова вернулся к лосёнку,  попытался подойти к нему. Тот стоял, беспомощно и тихо  съёжившись под ёлкой, и смотрел на меня. Но, как и в прошлый раз, в руки не давался, а только пятился. И продолжал следить за мной.

Всё же мне удалось разок  дотронуться до его спины. Шерсть на детёныше была ещё совсем мягкой. Больше его трогать и преследовать не стал, боялся, что от моего запаха мать может бросить его. Тем более, что это была молодая лосиха. Сев на корточки, я нежно позвал его, но лосенок не подошёл. Решив, что у меня уже ничего не выйдет, я собрался уйти. Тем более, что в чаще раздался треск, возможно это возвращалась  мать. Было интересно взглянуть – она ли это, не грозит ли ему опасность, но я гасил свое любопытство, заставляя  себя  уходить  от этой встречи. Неожиданно лосёнок опять затявкал и побежал за мной. – Ну, нет, - думаю, - так не пойдёт! - и быстрей побежал прочь от его глаз. Сзади ещё слышались его крики, но было видно: малыш остановился. В душе я с большой надеждой пожелал ему встретиться с матерью, и пошёл домой.

И  всё же  тревога за лосёнка оставалась. Мать могла и не вернуться к своему детенышу и бросить его. А в их разлуке  был повинен я. И потому утром решил приехать сюда, чтобы проверить - всё ли нормально. Если бы мать не пришла к лосёнку, он вряд ли бы ушёл с того места, где они расстались.

Я не выдержал, и приехал сюда на велосипеде не утром, а вечером. Оставив велосипед в двух километрах от места встречи, я пешком добрался до места. Густые тучи затянули небо, и часто сыпал мелкий снег. В такую погоду малыш мог и замёрзнуть. Тщательно обыскав всю прилегающую местность, я, к счастью, не нашёл лосёнка. Хотелось верить, что мать вернулась к нему, и теперь он спит где-нибудь у неё под боком, защищённый от опасности и непогоды. Со спокойной душой я потихоньку побрёл назад.

11/05, 78г.

14/06, 78г.

        По небу плыли тёмные тучи. Сильный ветер с северо-востока, со свистом гудящий в ушах, пригибал вершины деревьев. Было по-июньски холодно, казалось в любое время из прорвавшегося неба мог хлынуть дождь. Из-за шума леса, обычно осторожные, дикие голуби, успели заметить человека только в последний момент, и, сорвавшись с веток, моментально улетали от опасности.

Подгоняемый попутным ветерком, я быстро дошёл до Шестой высоты. На болоте трава, по-змеиному извиваясь, прижалась к земле. Под защитой деревьев было намного тише и спокойнее. Уже не торопясь, я решил прогуляться вдоль реки. Земля была покрыта густым пёстрым ковром многочисленных цветов. Ландыш расцвёл во всю силу, показывая из-за широких листьев крупные гроздья   белых колокольчиков. Не будь у ландыша такого опьяняюще приятного запаха, на него, наверное, мало,  кто обращал бы внимание.

 А вот такая красивая трава, как иван-да-марья, к сожалению, не имела такого запаха. В березняках сейчас это растение сплошь покрывало землю, но не набрало достаточных сил, и её цветы и листья были недораспущенные  и мелкие. В низинах, на сырых местах, росли высокие, с жёлтыми шариками цветов, купальницы. На возвышенностях, в сухих борах, цвела брусника. Ещё много других разнообразных цветков в обилии попадалось на глаза. Стараясь не сокращать себе путь, я шёл по длинной тропинке, тщательно рассматривая всё вокруг. 

Знакомый лес не спешил радовать меня  интересными встречами. На сырых лугах вдоль реки, опять стал ощущаться ветерок. Но вот в сухом бору, на самой тропинке, я заметил красную шапочку подосиновика. Это был первый в нынешнем году гриб. Конечно, он был совершенно чист, только ножку подъела улитка. Приятно было ощущать упругую массу гриба и  манящий запах свежесрезанного подосиновика. Недавно прошли долгожданные дожди, и вот теперь, немного рановато, появились первые грибы…

От продолжительной засухи река сильно обмелела, и прошедшие дожди почти не изменили её уровня. Повсюду виднелись мели и перекаты, речку можно было перейти в любом месте. Пройдясь по старым грибным местам, я заглянул к известному большому перекату. Как и следовало ожидать, он почти весь пересох, и вода лишь несколькими ручейками стекала вниз. Потом, перейдя реку по крепким земляным пластам, сначала в одном, потом другом месте, я снова оказался на той тропинке, с  которой начинал… Здесь у берега не было свободного места от густо растущих ландышей. Повсюду виднелся зелёный ковёр листьев и стебельки с белыми цветами. На глаза попался коричневый, весь в извилинах, сморчок. Но я его  оставил.

Чтобы пройтись ещё по двум грибным местам, мне пришлось свернуть на другую тропинку. По разрытой земле и многочисленным следам на тропе было понятно, что сегодня здесь кормился кабан: на местах кормёжки валялись свежие корешки. Кабан был тут рано утром, так как земля  ещё не засохла и пахла свежим дёрном. Выйдя из леса, он пересёк поляну, ручей, но тут следы неожиданно исчезли. Видно, он свернул с тропинки в лес на днёвку.

Поднявшись дальше  на бугор, я услышал недалеко от тропинки треск, а потом увидел вскочившего с земли кабана. Повернувшись ко мне, он злобно хрюкнул (потревожили!), и бросился бежать. Скоро подпрыгивающая бурая туша зверя скрылась за деревьями. Было удивительно, как такой тяжёлый кабан быстро и легко несётся по захламлённому лесу.

Но вот я уже добрался до грибных мест, но сейчас грибов  здесь, увы,  не было. Оставалось собрать хотя бы   ландышей, не с пустыми же руками возвращаться в летнюю пору домой!  По дороге я доставал из кармана гриб и  наслаждался его запахом. В сочетании с пахучими  ландышами, он создавал  настоящий коктейль из  весны и августовского лета! Теперь уже никакой ветер с дождём не мог испортить настроения влившегося в меня после прогулки в обыкновенный, и в тоже время необыкновенный, лес.

14/06, 78г.

20,21/6, 78г.

25/06, 78г.

28/07, 78г.

Июль - середина лета, и обычно в этот месяц стоит ещё жаркая погода. На пляжах залива всегда много купающихся и загорающих людей. Вот и я, напарившись на солнце, решил окунуться в тёплую морскую воду. У побережья наш залив довольно мелкий, и поэтому, чтобы попасть на хорошую глубину, нужно проплыть примерно с километр. Сегодня я взял ласты и маску, и, рассекая воду, быстро поплыл от берега. Приятно было не просто нестись по воде, но и подглядывать в подводный мир. Мимо проплывали знакомые камни. Вот  позади остались самые ближние: Стульчик, Верблюжий горб, Красненький и Горбушка. Вообще, в прибрежной зоне большинство камней имеет свои названия.  Почти у самого берега, справа, находится Пятёрка и Гроб - камень с почти геометрическими сторонами.

Часто здесь встречаются пирамиды камней, как будто отточенные, треугольные. Еще правей находится Медведица, а далеко в море - один из последних - Седлач. Есть тут и Волчий зуб, и Победа. Слева виден большой, разрушенный волнами, Щербатый. У этого камня часто ловят рыбу. Всегда далеко видны два самых больших в округе Чайкиных Камня. Большинству камней метко даны названия по их форме и окраске.

Есть среди них  такие, что находятся больше под водой. А есть и незатопляемые. Бывает, что названия микроостровов постепенно забываются, а другие получают своё имя. С возрастом, в зависимости от глубины, меняются и любимые камни. Мой самый первый - это Красненький, потом был Стульчик. Теперь тянет на глубину, и я часто хожу к Волчьему зубу. Но хватит о камнях, они уже  позади.

По пути я часто останавливаюсь и ныряю ко дну, чтобы рассмотреть подводный мир, несколько  скудный. Здесь обычно  встречается тина  и тёмно-зелёные иглы водорослей, растущих островками. Есть тут и промысловая рыба, но на глаза попадается в основном колюшка. Дно у залива песчаное, но местами есть и небольшие каменистые россыпи. На глубине же дно красиво. Песок здесь стелется  параллельными волнами, и создаётся впечатление нетронутых подводных просторов. Но вот на одной из мелей я замечаю над водой что-то необыкновенное: кажется, будто прямо из волны выросли цветы. Поднявшись над водой, узнаю островок цветущих водорослей, рядом - другой. Я и раньше  не переставал удивляться этому морскому букету. На качающемся островке зеленой тины редко стоят на длинных ножках маленькие белые цветки. На поверхности  солёной воды этот скромный клочок живой природы кажется прекрасным. Он зацвёл в ту самую пору, когда нет больших перепадов воды.

Становится даже жалко эти морские цветы, которые живут здесь  одни,  без окружения своих пышных земных собратьев. Но именно в этом одиночестве и приспособленности к особым условиям, заключается вся их красота, которая была бы совершенно незаметна  и не ценима на суше.

Я наклоняюсь над цветами, чтобы вдохнут аромат - слабый и тонкий, но приятный. Зелёный островок  прочно закреплён на  дне множеством белых стеблей. Цветы на нём живут недолго, а при касании опадают. Задержавшись на некоторое время у неожиданной находки, я поплыл дальше. За этой мелью была уже большая глубина.

31/07,78г.

3/08, 78г.

Этим летом я работал в составе экспедиции "Союзгипролесхоза" в Лужском районе. Жили мы в 15 километрах от станции Мшинская, в доме егеря. Заниматься приходилось трассировкой и дальнейшей обработкой будущих осушителей. В округе были почти сплошные болота, и их-то в будущем должны осушить.

Обычно, приезжая в какое-то новое место, я сначала восхищаюсь им, а потом все же понимаю, что красивей и дороже родного леса и моря все равно ничего нет. Но здесь я сразу понял, что красивого будет мало. Леса мне не понравились сразу. Вокруг деревни Липово, где мы жили, очень редко встречались сухие клочки земли. Да и болота  были не сплошные, как у нас, а скрытые под пологом леса, где под поваленными деревьями лежала раскисшая земля и многочисленные лужи. Попадались места, где воды было больше, чем земли. В самой деревне не было даже реки, и жителям приходилось довольствоваться торфяно-коричневой жидкостью  с болотных ручьёв. И в кипяченом виде вода была похожа на густую заварку. К тому же, в деревне не было электричества и магазина, так как она состояла всего из нескольких домов. Зато эти сырые места были пристанищем  армии  комаров и слепней. Комары точили в пасмурную погоду, а слепни и мухи не давали покоя  человеку в солнечный день. От их укусов руки покрывались волдырями и страшно чесались по ночам.

На работе редко можно было остаться сухим, и поэтому я часто ходил в мокрой от  дождя или  болота одежде. Это лето было у меня свободным, но я пошёл работать больше не ради зарплаты, а из желания иметь хоть какую-то практику. Целый ряд предметов пригодился мне во время работы.

Но были у этого края  и свои достоинства. Здесь в обилии росли  черника, клюква, малина, встречалась морошка, брусника, смородина. Однажды  я набрел на целую поляну подосиновиков, у которых шляпки были величиной с большую тарелку, правда, все они оказались червивыми.

 Особенно много было черники. Её собирали вёдрами и продавали на базарах. Из птиц встречались глухари, журавли и другие. Очень много водилось змей, которые попадались даже среди сплошных луж. И вот сегодня, проводя пикетаж очередного участка, я пробирался сквозь густой ельник. Короткий ливень на время вспугнул слепней, но зато вся одежда была сплошь мокрой. Здесь же, недалеко от болота, произошла моя первая встреча с представителем фауны. С земли вспорхнула большая стая уже крепких тетеревов. Поднявшись вверх, они расселись по деревьям, да так, что я не мог их заметить. Но стоило сделать шаг, как одна или две птицы срывались с ветки, и незаметно от меня улетали. Слышалось только хлопанье крыльев, пока последний тетерев не исчез в лесной глуши.

Прошло время, прежде чем я выбрался отдохнуть на лесную вырубку. Тут-то и нашёл небольшой малинник, усыпанный тёмно-красными спелыми ягодами. Некоторые  ветви от их тяжести пригнулись  до самой земли. В этих лесах мне часто приходилось встречать чернику и голубику, а вот теперь можно было вдоволь отведать и малины. Ягоды были настолько зрелыми, что при малейшем касании падали на землю, поэтому, осторожно поднимая ветки, я без труда набирал полные пригоршни.

 Малина была похожа на садовую, да к тому же без червей. Дикарка не шла ни в какой сравнение с домашней:  запах и сладость ее были намного притягательнее. Просидев в малиннике  более часа, я с трудом покинул это место, и вспомнил о работе. Пробираясь через лес к дороге, я неожиданно увидел, как впереди слетела с дерева огромная птица. Через некоторое время за ней сорвалась  вторая, ещё больше  размером. Они так аккуратно взмахивали огромными крыльями, что не коснулись ни одного ствола, и уселись где-то впереди. Окраска у пернатых хищников  была пёстро-серой, но совы это, или филины, я разглядеть не смог.

Нужно было сворачивать с этого места, и я покинул их. Но тут же, неподалеку, в густой чаще, увидел коричневую спину лося, который спешно уходил от нежданной встречи. Наконец, выбрался на дорогу, и направился  домой. У самой деревни сидел на дороге небольшой серый заяц, и посматривал на меня. А потом  в два прыжка растворился в ивовой чаще, оставив следы на мокрой глине.

За моей спиной, громыхая и бросая молнии, шла гроза. Так окончился очередной день работы.

5/08 78г.

14/08, 78г.

14/08, 78г.

15,16/8 78г.

17/8 78г.

22/08, 78г.

Ровно в полночь мы с одноклассником Юркой выехали в сторону Усть-Луги. А утром в 5 часов слезли на остановке Валговицы, и направились к озеру Глубокому. В оставшиеся свободные дни мы с ним решили сходить в поход на четыре неизвестных нам озера. Все эти озёра соединялись между собой речками, поэтому заблудиться здесь было трудно.

Местность мне понравилась сразу. Мы шли по песчаным холмам, покрытым сосновым лесом. Но потом возвышенность стала постепенно переходить в заболоченную низину с осинником. Река была в стороне, и поэтому мы боялись промахнуться  мимо озера. Но удачно вышли на него. Красота Глубокого озера захватывала нас постепенно. Вода здесь была совершенно прозрачной, и поэтому дно казалось близко.

 Где-то у середины хорошо виднелся длинный мыс. Мы решили направиться туда. На холмах, по берегам, ступенчато рос красивый лес. Водилась тут и птица - я заметил шесть взлетевших утят. Мы перешли речку Святую, такую же прозрачную,  как и само озеро. К одному берегу подступала огромная гора. Она была метров под тридцать, если не больше. Живописная местность с сосной на высоких холмах, с осиновым и берёзовым лесом, усеянным огромными ледниковыми валунами по берегам, просто поразила меня своей красотой.

Лов рыбы тут был запрещён, но часто встречались выброшенные волнами небольшие окушки. Навстречу попадались многочисленные ручьи, сбегающие с горы. Пляж из мелкого песка тянулся длинной полосой вдоль воды. Я снял обувь и с удовольствием шёл по такому  дну, где было мало воды.

Расположились на отдых мы в небольшой ложбинке, где было полно валунов и осин, окружающих их густой стеной. Найдя плот, я решил отплыть подальше от берега. Но стоило сделать несколько толчков, как трёхметровый шест не достал дна. Меня сразу охватила тревога, и я уже собирался плыть к берегу, но вспомнив о шесте, постепенно догрёб до свалившейся в воду осины. Отсюда было видно, как резко пологое дно исчезало в озёрной пучине. Название озера – Глубокое, -  оправдывало себя. Немного перекусив, мы прямо на месте стали собирать грибы. Здесь во множестве росли красные и белые, других мы даже не брали. Подберёзовики почему-то не собирал никто, хотя  их росло вокруг видимо-невидимо.

Возвращаясь назад, мы встретили  уток с утятами. А на осине, возле стоянки, я видел весело прыгающую по сучкам белку. Заметив нас, она замерла где-то в листве. К реке мы выходили долго, продираясь, где через глубокие овраги, покрытые густыми зарослями лещины, где по ивовым кустам, через болотные протоки.

Наконец, какая-то дорога привела нас к местному шоссе, а потом мы увидели и Бабинское озеро. Тут в лесу стояла пожарная вышка, и я залез на неё, чтобы осмотреть местность. Озеро, самое большое из всех,  лежало перед нами. Правда, оно было не такое красивое, как Глубокое. Около деревень, расположенных на той стороне, виднелись луга, а берег был пологий, но не заболоченный. Мы решили до обеда добраться до речки, вытекающей из озера Хаболовского. Тут тоже встретили вездесущих уток.

На одном из приозёрных лугов рос огромный дуб, он, что есть силы, раскинул свои мощные ветви вширь. Это был настоящий великан среди окружающих деревьев. А потом пошёл берёзовый лес.

У дороги часто попадались стоянки, благоустроенные прошедшими группами туристов. На одной из таких стоянок я нашёл снаряд, а Юра - огромных размеров белый гриб. Это был настоящий красавец боровик, правда, червивый. В этих местах мы собрали ещё несколько белых и красных.

Наконец дойдя до реки, собрались  готовить обед. Небольшой костёр из берёзовых дров плохо горел, и поэтому суп пришлось варить довольно долго. Зато после сытного обеда мы почувствовали себя бодрыми, полными сил, и с лёгкостью вышли в дальнейший путь. За время трёхчасовой стоянки нам встретилась женщина, прошедшая в лес и обратно. Оказалось, она собрала отличный урожай:  102 белых! Все говорило о том, что нынче сезон  грибного изобилия.  Речку, по которой мы шли,  окаймляли узкие заболоченные луга. В этих местах было полно лосиных клещей. Они сильно надоедали, ползая по телу. А потом пошел  мелкий дождь, постепенно усилившийся. Зайдя под защиту деревьев, мы тем самым сбились с тропинки. Дождик уже кончился, но вся наша одежда была вымочена каплями воды с деревьев. Юра чуть не наступил на  спрятавшегося от дождя кроншнепа. Тот молниеносно взлетел, и так же замер опять где-то у земли. Продираясь через густой березняк, мы опять выбрались на какую-то лесную дорожку, где вспугнули  тетёрку. По этой дороге мы, наконец, выбрались к озеру Хаболовскому, но далеко от места вытекания реки.

Это и решило дальнейшую судьбу похода. Берега озера были заболоченными и без тропинки, поэтому дальнейший переход до реки отменялся. Недалеко от той речки была другая река, по которой можно было добраться до Судачьего озера, что мы и хотели сделать завтра. Да не вышло: расспросив в ближайшей деревне дорогу до Косколово, пошли туда, и, хотя грибов у нас были  полные корзины,  мы наткнулись на густой молодой осинник, где снова набрали целую горку. Потом, придя на станцию,  дождались поезда и уехали домой. Возвращался я уже в лунную полночь. Небольшой участок неба освещала луна, а остальная часть небосвода была усеяна звёздами. Сквозь лёгкий туман на болоте я увидел бегущего лося. Было уже за полночь, когда показались огни в деревне.

24/08, 78г.

16/09, 78г.

17/09, 78г.

1/10 78г.

5/10, 78г. 

4,5/10, 78г.

Хмурые, сплошные тучи затянули всё небо, и хотя было только два часа дня, казалось, что наступил вечер. Стало ясно, что мороза ночью не будет, и я даже опасался дождя. Лесная тропа должна была привести к бобровым завалам. Намечено было там заночевать, а наутро искать в тех труднодоступных местах удобное место для зимовья, или идти дальше, за реку Коваши. Наконец, я вступил в зону леса. У первого ручья встретилась зеленоватая птица, похожая на зелёного дятла, но она улетела, не давая себя разглядеть. А за горелым мостом, в берёзовой рощице около реки, я неожиданно встретился взглядами с лосями. Это была лосиха с лосёнком. На их мордах, среди тёмно-бурой шкуры, хорошо выделялись серые полосы у носа. Я щёлкнул затвором фотоаппарата, и, испугавшись шума они побежали. Пройдя немного вперёд, я снова заметил лосиху, а с ней -  двух подростков-лосят. Один почти прижался к матери, а второй стоял поодаль. Теперь я понял, что это были мои старые знакомые. Летом они тоже  встречались мне семейством. То было на два километра вверх по реке. Теперь рыжую нежную шёрстку лосята сменили на тёмно-бурую, как у взрослых. У них появился заметный горб на спине. Я рад был этой встрече, и проводив лосей взглядами, как и они меня, пошёл дальше.

Буйная и густая летом крона осин и берёз, сейчас всё редела и редела, и от этого становилось немного грустно. У самой Шестой высоты взлетел и  присел на дерево тетерев. Тропинка то спускалась  ниже, в затопленные низины, то поднималась на небольшие возвышения. Моё внимание привлекла раковина, лежащая на тропе. Она была интересна своими размерами. Для моря, может,  это была обычная  мелкая ракушка, до двух сантиметров в диаметре, но в лесу, к сожалению, я таких не замечал. Недалеко от меня из березняка взлетел вальдшнеп - здесь они встречаются не в первый раз. В тёмном густом ельнике послышался шорох листьев. Виновник шума никак не хотел себя обнаруживать, но я  разгадал, что  это – рябчик. Стоя за елью, он осторожно высунул головку, прислушался, а заметив человека, побежал,  нет, полетел  подальше от тропы. Мне сегодня явно везло на  лесных обитателей!

На одном из сухих болот, я случайно сбил красивый подберёзовик-черноголовик. Бросать красавца не хотелось, и повесив его на ветке, ушел с надеждой, что кто-то подберёт. Листопад был в разгаре. Листья закрыли почти всю землю, а на лужах их лежало столько, что можно было воду отличить лишь по слабому блеску. На Пейбовском болоте, на кочках, ещё оставалась клюква. Я сорвал несколько крупных мягких ягод.

Позади осталось и болото, и пара километров леса,  когда тропинка привела к квартальному столбу. Здесь  сплошь затопленная водой тропа поднималась на сухое место. Недалеко от нее, в окружении густых елей, покоилась небольшая яма с чистой водой, а вокруг – водопой и грязевые ванны кабанов.

Бывая в этих местах раньше, я всё время попадал на изгибы реки, на что уходило значительно больше времени. До ночи оставалось ждать ещё долго, можно было искать  место для ночёвки и получше. На этом берегу реки находились возвышения, поросшие елями и небольшие берёзовые рощицы. Вот на этих-то буграх я случайно и наткнулся на квадратные углубления, по-видимому, бывшие блиндажи. В одной из таких ям лежала  лопата с полусгнившим черенком. Места для ночлега были вполне подходящими, оставалось только выбрать, какая из ям лучше. А затем  я оставил рюкзак и пошёл к реке.

 По пути обнаружил  ещё один блиндаж, в котором было несколько глубоких нор. Очевидно, раньше тут жили лиса или барсук. Сейчас норы были заброшены, вход засыпан опавшими листьями. У реки неожиданно раздался  треск, и минут через десять увидел лося. Сохатый заметил меня тоже, а увидев, понёсся через лес. Лоси все ещё приходили к реке, надеясь найти пищу на давно поваленных бобрами осинах. Об этом свидетельствовали обглоданные зимой стволы и ветки. Но сейчас корма ещё хватало, и лось, наверное, приходил на водопой. Было  жаль, что бобры покинули эти места, что их спугнул лесной пожар, немного не дошедший до плотины…

 Вернувшись к стоянке, я принялся рубить сосновый сухостой. Два дерева хватило на три двухметровых бревна для верхней части нодьи.  Остались еще большие запасы  от деревьев, которые я складировал возле  ямы на всякий случай. Мелкий еловый валежник тоже пошел на дрова.  Когда костёр был собран, оставалось позаботиться о постели. К счастью, елей вокруг было много, и получилась толстая подстилка из елового лапника. Срубив из осин жердь, я положил её на два конца ямы, накидал на поперечные палки еловых веток – получилась  хорошая крыша. Теперь можно быть спокойным, что не промокнешь от дождя, и не замёрзнешь.

 Пока готовил ночлег, надвинулась темнота, и костёр загорелся уже в восьмом часу. Дождик, моросивший вечером, кончился, но небо не открывалось от невидимых туч. В такую темень до реки  было не добраться, и воду пришлось брать из засыпанной листьями лужи. Чай из этой воды получился невкусный, его пришлось вылить, отхлебнув лишь несколько глотков, чтобы согреться. До наступления ночи с другого берега кричала какая-то птица. Её писклявый крик из слабого, постепенно превращался в сильный. Похоже, это был какой-то хищник. Но потом крики смолкли и тишина стала меня убаюкивать. Нодья хорошо горела, и в моём укрытии скапливалось тепло. Правда, ночью пришлось поддерживать огонь и сменить верхнее бревно.

 Под утро я заснул совсем, и встал только в шесть. Деревья уже освобождались от ночного мрака. С рассветом опять закричала та птица. Нарубленных дров как раз хватило на всю ночь, и на остатках прогоревшей нодьи я успел сварить на завтрак картошки. Позавтракав, собрал вещи, залил костёр, и вышел домой. Место для зимовья было найдено…

  Утро выдалось  хмурым, ничто не предвещало ясного дня. В лесу стояла такая тишина, что хотелось здесь  остаться отдохнуть. Выйдя из леса к небольшому болотцу, я вспугнул двух кормившихся тут тетеревов. Поднявшись с земли, эта пара замелькала своим чёрно-белым оперением среди сосен, и растворилась где-то у вершин.

Неподалеку от Пейбовского болота меня ждала ещё одна встреча. Ещё издали я услышал пронзительный крик желны. Тёмный силуэт мелькнул среди деревьев, но в тот же момент на стволе сосны тоже показалась птица. Возможно, то был второй чёрный дятел, по-видимому самка, -  красной шапочки на голове я не заметил. Мощная величавая птица, санитар лесов, встречалась у нас нередко, но каждая новая встреча приносила радость. Кормовым деревом для нее была ель, и, завершив  обследование сосны, дятел как-то незаметно исчез.

Приятно ходить с ощущением, что ты в лесу один, и никто не помешает отдыхать на природе.

А над лесом всё так же без изменений, висело сонно-мглистое небо …

6/10, 78г.

12,14/10, 78г.

Как-то, уйдя на прогулку в лес, я возвращался уже по ночи. С наступлением темноты резко похолодало и стал чувствоваться морозец. Вечерняя зорька всё слабела и слабела, пока не погасла совсем. Луна, появившаяся в конце дня, была дымчато-серой, а теперь заблестела, засияла, своим ночным золотым светом, как будто её протёрли прозрачные полоски редких облаков. Небо, совсем раздетое, искрилось далёкими друг от друга и ещё слабыми звёздами. Лесная дорога почти полностью растворилась во мгле, и её направление можно было угадать лишь по просвету между верхушек деревьев. На обочине, в сухой листве, шелестели осмелевшие мыши. В конце одной из полянок я заметил мелькнувшую тень птицы, которая села на берёзу. На фоне неба выделялся силуэт небольшой совы. Она сидела на сучке, изредка покручивая головой. Когда я стал переходить, сова перелетела на небольшое расстояние, но увидел я её опять на этой же берёзе. Возможно, то была и другая сова, но я долго смотрел на птицу, пока время не приказало идти. Встречи с совами уже не были редкостью, но всё же они не давали скучать в лесу, и оттого заставляли каждый раз остановиться, или хотя бы замедлить шаг….

  Далеко вдали показались огни посёлка. Дорога свернула, и луна висевшая в разрезе просеки, скрылась за стеной леса. Иногда полоска лунного света пробивалась сквозь гущу деревьев, и освещала крону какого-нибудь дерева, или же участок земли, и тогда поляны просто манили своим ночным теплом.

Но вот я услышал, как на одну из осин кто-то сел. При моём приближении этот  невидимка перескочил на ель (его выдала  качнувшаяся ветка). Неизвестность страшит более всего, и поэтому я кинул в осину небольшим камнем. При ударе о сук существо вылетело и моментально исчезло. Но я всё же успел разглядеть любопытную сову. И опять не понял -  было ли их две, или это одна и та же неясыть морочила мне голову.

Теперь всю дорогу мне чудились разные чудовища в виде еловых лап, сучков, коряг. В продолжение этим фантазиям,  меня вдруг обогнали летящие друг за другом совы. Они так увлеклись игрой, что, видно, поздно заметили меня. А заметив, круто свернули и сели рядом. Одна скрывалась в ветках ели, а другая сидела на вершине столба. Мне удалось осторожно подойти под самый столб. Сова продолжала спокойно сидеть, поворачивая голову то вправо, то влево,  недовольная тем, что прервали их игры. Видимо, ей тоже наскучило смотреть на меня, и она улетела к своей подруге. Весь остальной путь я шёл с мыслями, что совы должны опять нагнать меня. Такие частые встречи становились уже подозрительными. Если это была одна пара, то зачем она так упорно преследовала меня? 

Здесь, в Лисино, сов встречалось очень много. Уже выходя из леса, я услышал частые громкие крики, похожие на тявканье. Несомненно, это опять они!  Теперь совы остались одни, и никто больше не мешает их играм и охоте. Странно, что больше никто  мне сегодня не встретился.

 Через день после этого, до захода солнца, я пошёл в дендропарк подышать свежим воздухом. Утренние и вечерние часы всегда доставляют больше удовольствия, чем дневные прогулки по лесу. И сейчас было приятно идти по мягкой опавшей хвое древних лиственниц. Морозный воздух, от которого толстым льдом покрылась вода, прекрасно прочищал лёгкие. Стояла полная тишина, и поэтому я сразу услышал чьё-то нежное воркование, доносившееся из-за ближайших деревьев. Нарушителями спокойствия  опять же были играющие совы. Сейчас не весна, поэтому я удивился их поведению. Одна сова сидела прямо передо мной, а другой не было видно, но стоило мне поднять голову, чтобы осмотреться, как она незаметно слетела с верхней ели и скрылась.

 Мне удалось почти вплотную приблизиться ко второй сове, которая упорно старалась рассмотреть меня удивлёнными глазами. Если я стоял неподвижно, то сова начинала поворачивать голову, чуя опасность. Когда сумерки ещё не опустились на землю, совы явно были  не в своей тарелке. Наверное, больше слыша шаги, чем видя, она слетела на другое дерево. Какая-то птичка, потревоженная совой, громко закричала, оповещая пернатых об опасности. Некоторое время я преследовал сову, чтобы, пользуясь случаем, полюбоваться ею. А та, в свою очередь, старалась забиться в тёмный ельник как можно дальше. Даже когда она пряталась и сидела неподвижно, мне удавалось довольно быстро находить сову по её пёстрому оперению. Но все же, решив не отвлекать птицу от полезных занятий, я оставил её в покое и пошёл дальше.

3/11, 78г.

25/10, 78г.

В октябре мы находились на практике в лесу, работая в бригаде лесорубов. В один из таких рабочих дней, в восемь утра, наша бригада выехала в лес. Солнце, затуманенное лёгкой облачной дымкой, только встало из-за леса, захватывая своими лучами всё новые и новые территории. Но недолго пришлось ему светить, уже через два часа всё небо было покрыто густыми непроницаемыми тучами. Приехав на работу ещё до ненастья, мы услышали весёлое, короткое пение птиц, напоминавшее о прошедшем лете. А теперь радоваться было нечему и птицы смолкли. Небо темнело, темнело, пока не стало сочиться надоедливым моросящим дождём. Он то рассеивался мельчайшими бесчувственными каплями, то усиливался, шипя на костре. Дождь продолжался довольно долго, пока не появились чёрные тучи, выделявшиеся на скучном, не подававшем надежд, небосводе.       

А потом посыпались мелкие горошинки твердого снега, похожего на град. Они всё увеличивались и увеличивались, пока не стали размером чуть ли не с вишню. Казалось, тучи разгневались на нас, и со всем остервенением бросали в лицо горсти колючего снега. Даже у костра нельзя было стоять, и поэтому пришлось перейти под укрытие елей. Со временем град прекратился и посыпался густой снег. Он был мокрый и поэтому сразу бы  растаял, если б не огромная его масса, валившая с неба. Вблизи ничего не было видно. И деревья, и земля, и наши шапки скоро покрылись небольшими сугробами снега.

 Наконец, мощь снегопада начала стихать. Но в это время раздался громкий и очень длинный раскат грома -  летнего грома в момент сильного снегопада.  Редкость этого явления подчёркивалась ещё тем, что гром гремел дольше обычного. Нам посчастливилось быть свидетелями этого удивительного явления природы.

 Снег продолжал идти, и через некоторое время на небе, где, казалось, не могло появиться ни одного светлого пятнышка, ослепляя глаза, сверкнула зимняя  молния. Прежде, чем над головой ударил гром, прошло несколько секунд. К сожалению, за весь день большая гроза так и не грянула. Когда снег кончился, лес представлял собою уже совсем другое зрелище. Царство зелёной хвои теперь уступило место царствованию белого снега. На тёплом, сыром воздухе, снег начал медленно таять, но неожиданно тучи разорвались и засветило яркое солнце. Сразу же все деревья и земля запарили. Толстый слой снега таял буквально на глазах. На солнце хорошо было видно, как зимние одежды сосен буквально испарялись, пока на них, через несколько часов, не осталось снега. Теперь он сохранился небольшими пятнами только в теневых местах. Сегодня мне повезло: я был свидетелем зимней грозы, и за один день перед нашими глазами прошли все времена года.

3/11,78г.

26/11, 78г.

Приехав на выходные домой, я как всегда направился  в лес. А вернувшись, сагитировал Сашу пойти на залив. Почти каждый раз оказываясь дома, я совершал прогулки вдоль берега до ручья. Солнце уже давно освободилось от ночных туч, и день стоял на редкость хороший. Свежий снег тонкой ровной скатертью покрывал замёрзший песок. В конце ноября солнце поднималось невысоко, и длинные тени от обрыва покрывали почти всё побережье. Солнце катилось по кромке земли, лишь изредка ослепляя глаза. Почти у самой воды лежал насквозь промёрзший тростник. От сжатия он ломался и обильно сочился водой. Приятно было смотреть на нетронутую гладь снега, по которому мы уже соскучились. Свинцовые волны накатывались на берег, стараясь достать снег своими длинными языками. А за границей тени они начинали блестеть и перекрашиваться в приятные тона. Отчетливо были видны дальний берег и корабли, и если не смотреть на берег, казалось, что сейчас лето. Только над водой теперь летали вороны, а оставшиеся чайки скопились у рыбацкого причала, где всегда были отходы рыбы.

Но вот, наконец, мы подошли к ручью. Во время наводнений он часто менял своё русло и очертания берегов. Сегодня он как макет напоминал большую реку с интересным микрорельефом.

У залива русло ручья раздваивалось на высохшую ветку, и на ту, где бурно текла вода. Между ними был плоский остров с отвесными берегами. Там, где воды не было, по дну лежали камни, ещё не засыпанные снегом. Левый берег отвесно поднимался вверх и образовывал широкую террасу. За ней опять шел  маленький обрыв и второе плоское плато. Потом два уступа сходились недалеко от того места, где ручей вытекал из небольшого  озерка, встречавшегося на его пути и образованного наводнением.

Берега озера плавно спускались к нему и заканчивались небольшой ледяной коркой, покрывшей спокойную воду. А дальше, где ручей вырывался из плена, шли большие обрывы. Вода не щадила песок, и берег на глазах рушился. Замёрзшие комки падали в воду и постепенно размывались. А над берегом висели длинные языки промёрзшего песка. Сверху они были покрыты снегом. Оставалось удивляться, как эта крыша ещё держится над водой. Сочетание всего этого создавало искуснейшую картину, написанную самой  природой.

Перейдя ручей, мы пошли дальше. Из леса то показывался, то исчезал лёгкий дымок. Он шел от маленького костра, где  сидели два человека и жарили мясо. Дрова были сырые, и поэтому им часто приходилось раздувать огонь. Мы прошли мимо, обратив  внимание на каменистую гряду, по которой с шумом  и брызгами бежали волны. В одном месте волна уже касалась мыска, а потом быстро бежала вдоль берега до самого ручья. Вместо песка здесь лежала крупная галька, и вода ударяясь по ней, поднимала мелкие брызги. С приближением нового ребра гребня всё сильнее нарастал шум, а потом также быстро удалялся. Картина  напоминала морской прибой.

 Здесь мы повернули назад. Солнце прыгало между верхушек деревьев, пуская солнечные блики. Однотонный, ласковый шум моря провожал нас в лес. Скоро мы опять вышли к ручью, но уже в другом месте. Здесь был маленький водопад, к которому мы всегда приходили. Он оживлённо шумел,  пропуская воду меж камней. Трава и ветки над водопадом  образовали толстое переплетение сосулек. А с одной веточки, шляпками вниз, свешивались ледяные грибы. Изредка с них срывались капли и падали в общий поток. А за водопадом лежала большая подушка замёрзшей пены. Этот узорчатый свод при прикосновении легко ломался, и внизу была видна бежавшая вода, и свежие пузыри пены. Потом мы поднялись с прибрежной зоны, и оставили обновлённый зимою лес.

3/12, 78г.

10/12, 78г.

        Зима начала входить в свои права. С наступлением устойчивых морозов залив стал замерзать. Кромка льда далеко отпечатывалась нагромождением торосов на границе с водой. Но всё это было раньше, а сегодня подул сильный юго-западный ветер. Он взломал устоявшийся лёд и погнал его в сторону Ленинграда. От берега, незаметно для глаза, отрывались льдины, и медленно плыли на восток. Отсюда же  открывался красивый пейзаж: большие блины льдин, почти правильной геометрической формы, сливались вровень с водой, но резко отличались белизной покрывавшего их снега от кисельно-чёрной поверхности воды.

         Некоторые льдины были размером метров в тридцать,  но выйдя на чистую воду, ломались от освободившихся волн. Противоположный берег и даже фарватер залива, исчезли  в сырой мглистой дымке тумана. В некоторых местах среди серых тонов, выделялись тяжёлые тёмные тучи, выбрасывающие на землю мокрый снег. Издали  казалось, что  находишься среди дрейфующих льдов Ледовитого океана. Полоса льда, ещё державшаяся у берега, угрожающе вспучивалась при заходе под неё тяжёлых волн. Там, где под его толщей были погребены камни, расходились широкие трещины. Вода, ударяясь о валуны, громко хлопала в глубоком колодце у камней. На моих глазах одна льдина еле двигалась на камень, видневшийся из-под воды. Казалось, коснись она его, - сразу и остановится. Но льдина неумолимо и мощно наползала на камень, пока не треснула. Сначала образовалась одна трещина, а после наката нескольких волн их стало три.

        И вот, наконец, с приходом следующей волны, льдина сползла в воду уже небольшими частями. Над льдинами летали чайки, радуясь чистой воде. Крупные, с белыми крыльями с пятнами на концах, сверху чайки казались серы. Когда они взвивались в виражах, мелькала то белая, то серая половина крыла. Птицы, как на параде, показывали всю свою красоту. При моём приближении группа чаек, как бы не обращая внимания, перелетела подальше от берега.

Через несколько часов мы с братом снова пришли на залив. Волны усилились, а лёд угнало дальше. Снежная поверхность на льдинах намокла и посерела. Остались лишь редкие белые пятна. Снег задерживался только за мысом, куда ветер не мог ворваться с прежней силой. Но с края затора длинной полосой густо плыли льдины. Казалось странным, что льды плыли строго в определённом порядке. Волны, врываясь в их стойбище, быстро угасали  и не доходили до берега. Сами  льдины глухо стучали друг о друга краями. Огромные массы льда всё плыли и плыли на восток, чтобы где-то там образовать большой затор. Выйдя на каменистую гряду, которая возвышалась над глубоким слоем снега, мы пошли назад. И со стороны было не понятно, - то ли мы  сопровождаем потревоженные льдины в их дальнейший путь, то ли они провожают нас в сторону дома… Возможно,  последний раз в этом году залив пытался вырваться из ледяного плена.

23/12 78г.