МОРОЗ

Хоть в этом-то году пришла зима, так зима! Снегопады, морозы,  в общем,  как и должно быть. И сегодня  было ниже 20 градусов. Солнце слепило белый снег,  устилавший   и облепивший землю, деревья, дома. Берёзовые ветви сплелись в снежное кружево,  а еловые задавило ватным одеялом. Даже ветру было стыдно потревожить такую красоту.  В поле, на снежной целине, почти не было ни каких следов. Зверью тяжело было лазать по такому глубокому снегу. Только лоси выходили на  опушки покормиться ивняком. Домашним животным тоже хотелось быть поближе к теплу. Кошка, только на немного выскочив на улицу, сразу просилась обратно, а то и сама  лезла в форточку. Куры, замёрзая на снегу, просились в парник. Чистая земля там была хоть немного теплее. Ночевали они в небольшом закутке,  обитом жестью и утепленном старой одеждой. Тут же и неслись, несмотря на мороз.

Корм курам  насыпали в парник, и, пользуясь этим, сюда забрался смекалистый щегол. Такая вольера,  в два  метра высотой, его явно устраивала. Наевшись, он сидел на какой-нибудь палочке и чистил клюв. Даже людей перестал бояться, лишь настороженно следил глазами. Щегол там  дневал и ночевал, но когда однажды вылетел на улицу, мы закрыли за ним дверь, и он стал проситься обратно. То и дело ударял клювом о плёнку, пока его не впустили.

Вечером взошёл молодой месяц с окантовкой. Снег слегка искрился под его светом. Хрустящие под валенками  звуки говорили о немалом морозе. Приятно было слышать при безветрии  этот голос настоящей зимней ночи.

В этот же вечер мы истопили жаркую баньку и от души попарились берёзовыми веничками. На улице с меня пар валил валом, когда я растирал тело мягким снежком. Прихватив  с собой морозец, я и его с румянцем на теле затащил обратно в парную.

ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ

Вообще-то решение ехать в эти места пришлось в последний момент. Поездка в тундру у меня планировалась ещё осенью прошлого года, но из-за задержки на полевых работах я её отложил на весну, выбрав дни по продолжительности схожие с сентябрём.

Оставалось выбрать место, где-нибудь не так далеко, но на широте, приближённой к Ямалу. Сначала Нарьян-Мар, а потом и Амдерму пришлось отложить из-за необходимости иметь  пропуск в те места. Очень подходил Салехард, но до него было далековато, и  прямые самолёты не летали.

 Тут-то я и остановился на Воркуте. Отсюда можно было пройти  через тундру к Полярному Уралу. После тщательных сборов дома, накопилась гора вещей, рассчитанных дней на пять, а то и больше. Но вообще, это был у меня максимальный срок. Оказалось, что уложить всё это в рюкзак будет непросто, но мне  все же  удалось. В аэропорту он потянул килограмм под тридцать. Здесь же,  в аэропорту, мне стало казаться, что Воркута - это недосягаемый город. Раз пять откладывали самолёт, и уже когда я  решил сдать билет обратно, объявили  посадку. Но в Сыктывкаре опять два раза задерживали рейс. Правда, здесь, пользуясь удобным случаем, и отличной солнечной погодой, я прогулялся по городу, вышел  на берег большой реки.  Это была Вычегда. Не верилось, что в столице Коми светит солнце, а где-то на окраине, в Воркуте, вот уже около полутора суток не принимают из-за погоды.

Наконец, самолёт поднялся в небо, и всю дорогу, благодаря  безоблачности, мне удавалось  наблюдать северную тайгу. Сначала шёл сплошной массив леса, лишь изрезанный  всевозможными просеками, ЛЭП и извилистыми реками. Потом стали появляться разрывы, всё больше и больше, наконец, - лес, который   рос отдельными куртинами. Ещё дальше редкий лес  лишь клочками встречался по поймам рек. И вдруг - всё! Белое, огромное пространство. Просто жутко стало смотреть на то, что Джек Лондон называл "Белым Безмолвием".

Правда,  как оно меня встретит, это безмолвие? Я просто был удивлён, первый раз увидев необъятные просторы снежной тундры. Жалким и беззащитным казалось  какое-нибудь увиденное жильё в этой белой пустыне. Где-то под нами  завис самолётик, который, казалось,  и не двигался, и скоро мы его обогнали и пошли на посадку.

Только на земле я понял, что солнце вовсе не означает хорошую погоду. С высоты я ненадолго увидел тёмный силуэт Урала,  как оказалось, в последний раз за этот поход. На аэродроме сильный ветер чуть не валил с ног и с бешеной скоростью нёс над землёй позёмку из мельчайшего снега. Несмотря на мороз, этот снег сразу прилипал к одежде и минут через пятнадцать  она становилась мокрой.

Такая погода меня разочаровала. При видимости 100-200 метров и таком ветре, не могло быть и речи   о  выходе в тундру. К вечеру я объездил окраины города, узнавая, откуда лучше начать маршрут. Взяв билет на четверг домой  (сегодня был уже понедельник), я  готов был вернуться хоть сейчас.      

В общем, прождав ещё сутки до того, как чуть утихла метель, я вышел из посёлка Советский в сторону Урала. По такой погоде  решил добраться только до реки Уса.

Занесённый снегом посёлок скоро остался позади. Кстати, город и рабочие посёлки имели хороший современный вид, но окраины из старых одноэтажных домов были по крыши укрыты сугробами. Вокруг этих островков цивилизации лежала неприветливая тундра. Хорошо, что  хоть лыжи легко шли по плотному снеговому покрову. К обеду начало было просвечивать солнце, но вскоре опять задул ветер, и понесло снег. Шерстяная маска на лице покрылась снаружи коркой и стала холодить щёку. Дорога лежала не по  ровной, как стол местности, а по всхолмлённой тундре. Из снега торчали карликовые берёзки, полярные ивы с распущенными серёжками, а кое-где на сдувах оголялся разноцветный мох.

Видел я и одно единственное живое существо. Это была какая-то птица-хищник, но даже   приблизительно определить, какая именно,  из-за расстояния не удалось. Иногда начинало казаться, что поросль карликовых деревьев -  это настоящий лес, только где-то далеко. Я всё время удивлялся, что так быстро прохожу это расстояние. При плохой видимости чувство истинного расстояния притуплялось. Я уже начал уставать. Захотелось повернуть назад. На одной из остановок пожевал сухого киселя, и силы как  будто влились, настроение сразу поднялось. К четырем часам я достиг, наконец, Усы, и стал готовиться к ночёвке. Переночевать в тундре было необходимо, иначе зачем все эти многодневные хлопоты и подготовка к проверке снаряжения, и самого себя в условиях перехода в тундре.

Подобрав место за небольшим склоном, я стал лыжей выпиливать куски снега, чтобы углу бить палатку. Впервые видел такой плотный снег. Клинья от растяжек держались в нём отлично. Надув матрац, и разложив спальник с брезентовым чехлом, я занес внутрь необходимые продукты, а рюкзаком закрыл от ветра вход снаружи. Когда загорелся примус и свечи, стало тепло и уютно, о лучших условиях я и не  мечтал. На всякий случай  положил в изголовье нож  и пачку ракетниц. Постепенно снег под полом оттаял и он осел. Внизу образовалась щель, и через неё внутрь прилично надуло снега. Пришлось вычищать его и срочно заделывать пакетами и консервами дыру. Чтобы хоть  как-то занять время до сна, приготовил вермишель с  тушёнкой и чай. Насилу поел чуть-чуть.

Есть совсем не хотелось, и за всё время было использовано ничтожное  количество продуктов. Оставшиеся я сложил  и закопал в снег, чтобы не нести назад. Но это было утром, а вечером после ужина, стал сушить портянки и сапоги. Всё это время ветер трепал палатку и сёк снежной крупой. Наконец, я  заснул. Среди ночи пришлось встать, надеть ещё один свитер и зажечь свечу. Оказалось, что стоящая рядом маленькая свечка даёт много тепла и можно спокойно спать.

Под утро я почувствовал, что палатка перестала колыхаться. Вокруг ее стенок  вечером была траншея, по  которой я ходил, но сейчас, на ощупь,  за  стеной  угадывался  снег. И не только за стеной,  но и на крыше, прогнувшейся под его тяжестью. Весь потолок внутри был в инее. Наконец, заглянуло солнышко. Я порадовался погоде, вскипятил чай и стал  потихоньку собираться.  Расстегнув палатку, уткнулся носом в сугроб. Рюкзак был полностью

заметён. Разгребая снег, выполз на белую целину.

Внутри палатки ночью казалось, что я за каменной стеной, а сейчас она была жалким тёмным пятном, наполовину засыпанным снегом. Сделал несколько снимков на память. Дымка опять затянула солнце, а на горизонте появилась туча. Урала так и не было видно, только просматривались за рекой какие-то предгорья. Мне не хватало одного дня, чтобы дойти до гор, и,  неспешно собравшись, я пошёл назад.

Ночёвкой был исключительно доволен, давно я так не ночевал. Понял, что с таким снаряжением по тундре ходить можно, надо только палатку чуть-чуть подделать.

До посёлка добрался вовремя. Метель пришла по пятам. Многое не сложилось в этом походе, но сутки все же были мои. Спустя год побывал я ровно на 30 градусов севернее, чем в прошлом году в Каракумах.  И всё-таки проверено слишком мало. Остаётся ждать, хватит ли этого опыта на
следующий год для решающей тренировки.

НЕБО ВЕСНОЙ

        Небо весной всегда отличается по своей красоте от любого другого  времени года. Когда ещё можно увидеть такие сочные голубые тона!  А может, оно прекрасно ещё и потому, что всю зиму  ждёшь прихода тепла, прихода солнечной весенней погоды  с живыми голосами вокруг. Например,  сегодня мы видели курлыкающего журавля в вышине. Он кормился на поле и подпускал нас совсем близко, пока не взлетел. Величественная птица сделала огромный круг над полем и села уже подальше. А во  второй половине дня мы с братом побывали уже в Горвалдае,  на бетонной вышке. С неё открывались прекрасные виды на окрестные  леса. Когда я в бинокль разглядывал переливы лесов вдали, и синее море с кораблями,  меня охватывала  гордость за красоты милой родины. Это очень красивое зрелище, когда светлые от солнца верхушки елей и сосен постепенно расплываются в сплошной ковёр леса на горизонте. И, благодаря складкам рельефа, цвет лесного моря виден в разных тонах. А среди них кое-где выделяются строения домов. Тут, наверху, можно было почувствовать себя птицей, ведь на такой же  высоте парил ястреб над вершинами деревьев. Спустившись вниз, мы увидели в сосновом бору крупного поющего дрозда. В бинокль было хорошо  видно его пёструю грудку. Его песня была сейчас, пожалуй, самой  красивой. Так что весной небо можно не только видеть, но и слышать.

РЫЖАЯ ВОРОНА

Очередное лето на полевых. На этот раз - в Удмуртии. Я давно  хотел взглянуть на неё, а теперь никак   не могу привыкнуть. Сезон начался с тоскливым настроением, и я только сейчас сел хоть что-нибудь записать.

Участок получил крайне неудовлетворительный, даже сам не рад, что дали первый сезон таксации. Лучше бы делать организацию, да на хорошем участке. К той работе я уже привык и полюбил за предыдущие сезоны. Теперь надеюсь, может, дальше всё уладиться. Удмуртия встретила нас двадцатипяти градусной жарой на три дня. В райцентре пыль, поднятая ветром, скрипела на зубах. Но потом сильно похолодало. В глубоких  логах, по берегам ручьёв, ещё лежал толстый слой льда. Вообще рельеф здесь сильно холмистый, с оврагами и логами. Леса в основном елово-пихтовые. Березняки и сосняки - редкое исключение. Зато есть ильм, вяз, липа, дуб, клён, в подлеске много малины. Можно рассчитывать на варенье! Поля занимают, наверное, больше площади, чем леса, поэтому мне эти места не нравятся. Однако, есть много лосей, кабанов, зайцев. Встречал журавлей, сов, уток, тетеревов. А вот сегодня мы с рабочим расположились на отдых у опушки леса. Услышали какое-то противное, режущее слух карканье.

Сначала никто не обратил на него внимания. Только когда увидели на противоположном конце поля лису, поняли, что это каркает она. Точнее, лис, который своим лаем, очевидно, зазывал подругу. Шерсть на нём была линялая, хвост потерял зимнюю пышность, да и сам он был тощий. Никогда бы не подумал, что лисы лают таким голосом. Заметив, но не разглядев нас, как следует, любопытный лис стал выписывать вокруг дугу,  короткими перебежками и останавливаясь, чтобы втянуть носом воздух. Мы сидели в тени, и поэтому, только чуя запах, он убедился, что рядом - люди. Хотел, было, бежать, но потом обернулся и ещё раз, для проверки, повёл носом. Наконец, поняв всю неизбежность  опасности, быстро кинулся к лесу, а то итак  далеко зашёл…  Всё это время мы с интересом наблюдали за ним, как на сцене. А потом встали и продолжили поиски нужного квартала.

ТРИНАДЦАТОЕ ЧИСЛО

Странное совпадение!  В прошлый месяц тоже произошла интересная встреча с лисой именно в это число. И вот сейчас - опять. Было  много интересного. Видел ещё лис, в трёх километрах от райцентра встречал даже медвежьи следы. И не раз! Один рабочий  говорил, что видел медведя, другой - нашёл крупные лосиные рога. А сегодня я решил, несмотря на затяжной дождь,  сходить в лес.  И был вознаграждён.

Неожиданно, на лесной дороге, метрах в двадцати, увидел серый хвост и спину. Сначала додумал, что это грязная лиса. Но потом, когда зверь повернулся боком, узнал енота. Сам он  был низкорослый, с густой тёмной шерстью и белым «воротником». Это была удача - енота я видел лишь однажды, совсем маленьким, когда его оглушило поездом, и отец друга принёс зверька домой. Сейчас, видно не замечая меня, он перешёл дорогу и  направился  в сторону вырубки, где были завалы и густой подрост. Я побежал вдогонку, но увидел лишь ещё  разок его спину и хвост. Потом енот растворился в буреломе. На дороге остались одни следы, своей формой немного похожие на медвежьи….

ЖИЗНЬ ВО ДВОРЕ

ВЫДРЕНОК

СТАРЫЙ И МАЛЫЙ

ВСПОМИНАЯ ПРОШЕДШЕЕ

Последние четыре месяца я ничего  не писал о лесе.  И не потому, что ничего интересного не было. Все-таки, семь месяцев на полевых. Работая  в этом году и в Удмуртии, и на Селигере, мне  довелось застать и 65-градусную жару, и 25-градусный мороз.

Работа стала буднями и, очевидно, от этого, множество мгновений, которые раньше бы стоили целого рассказа, теперь пролетали незаметно. Жаль, конечно, когда редкие посещения  леса из праздника превращаются в будни, но это неизбежно. Я стал замечать, что уже не тянет, как в детстве, задержаться и переночевать в лесу. Не смотришь  на дерево или куст, как на красоту, а видишь только столб или вешку, которые надо сделать. Лишь в минуты отдыха, особенно у костра, когда обдаёт дымком, приходят былые ощущения.

А  ещё - когда идёшь с работы домой, отключив  внимание от дел. Пожалуй, это  самые хорошие часы. Сегодня я пытался вспомнить старое, пойдя в родные старые  леса. И что же? Многих мест совершенно нельзя было узнать. Садоводы в корне повывели лес, и принесли сюда  вместо спокойствия суету. Там, где раньше встречались глухари, теперь, среди груды поваленных деревьев и голой обработанной земли, зачастую стояли уродливые сараи. Я помню, как начинал проникать в лес. Тогда только сам  выход в поле, путь не по дороге, а по рвам,  к Шестой высоте, уже были  счастливым событием. Я знал, что впереди ждёт мало исхоженный, в то время еще и  малоизвестный, лес. Почти каждый раз я с интересом проникал всё глубже и глубже, иногда делая для себя целые открытия.

Сейчас же  стоял,  силясь понять, где ещё могли остаться не тронутые садоводами или лесорубами места. Их почти нет! Особенно самых первых, самых памятных. Или с таким соседством они потеряли былую привлекательность. Правда, животный мир очень тесно соседствует с человеком. Я  часто встречал следы белок, лис, вспугнул глухаря и тетерева. Когда стоял у перехода через Комаровский ручей, и пытался представить былую картину, стайка любопытных синиц окружила меня, а одна даже села на рукав, правда, и  улетела быстро. Только этому моменту  и можно было улыбнуться. А вообще, уходил из леса с таким же  пасмурным, как декабрьская погода, настроением.

Хоть и видишь много красивых мест в поездках, но всё же хочется, чтобы глаз  всегда мог увидеть нетронутым то, что было в детстве.