ЮРИЙ МАТВЕЕВ

Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам. Матфей: 7-7

242. Приозёрск - Сосново
243. Обход
244. Плохая примета
245. Почему Горка Красная?
246. Солнцеворот
247. Правильность поговорки
248. Месяц скитаний
249. Думы
250. Время сов

31.01.-2.02.91г.

ПРИОЗЁРСК – СОСНОВО

Кинул я как-то линейку на карту Карельского перешейка, и получил маршрут в сто километров по прямой, от Моторного на Ладоге, до Приветинского, на Финском заливе. Предложил составить компанию моему старому товарищу, Сане Кузнецову. В конце января вдруг ударили сильные морозы. Но в ночь перед выходом повалил снег и потеплело. План похода переделали на ходу и вышли на Вуоксу прямо на станции. Только-только рассветало. Довольно шустро начали, но скоро случилась авария. Неудачно упав, Шура разбил чай с чаем, заваренным на золотом корне. Всё мглистое утро двигались между бесчисленных островов Вуоксы, кое-где срезая мысы. У одного надпись на камне гласила, что это - «Остров преданной любви». Летом, конечно, тут все условия для отдыха, любви, рыбалки, и чего в голову придёт бездельничающему человеку. Выбирай остров, где глыбы побольше, да сосны покрасивее, и изображай из себя Робинзона. А зимой лёд был нашим преимуществом, благодаря которому мы довольно легко проходили от острова к острову.

Почти пересекли на юг Вуоксу и стали обедать, а то животы подтянуло. Тем временем снег всё усиливался. Продуктов у нас с собой было в достатке, и можно позволить без оглядки на будущее набить живот тушёнкой и бутербродами. Потом вышли на заросший камышовый залив, и минуя примёрзших к лункам редких рыболовов, покинули Вуоксу. Ободрённые хорошим темпом, мы рассчитывали заночевать у Торфяного на Комсомольском озере. Но видно выбрали не ту дорогу, ведущую в поле. С осени по ней никто не ездил, а дорожных знаков было больше наверное, чем на основной трассе. По-моему, там, где когда-либо на эту колею выезжал трактор, ставили знак «Главная дорога». Наверное, гаишники план по знакам выполняли. В конце концов, изрядно попетляв, по такой дороге, мы пришли в тупик.

 «Основная трасса» закончилась у опушки леса. Ругнувшись, решили устраиваться на ночлег. Выбрали очень уютное местечко под ёлками и поставили палатку. Вокруг огромные деревья разных пород. Зимний лес, не стряхнувший лёгкого пуха снега, выглядит завораживающе. Но у нас другая забота - наломать побольше лапника под палатку, да дров для костра и печки. Дрова капризные, не всегда хорошо горят. Затопив после ужина печь, почувствовал себя в тепле как дома. Казалось, и не существует за тонкой стенкой холодной зимы. Слушаем вечером музыку, делимся воспоминаниями, пока сон не берёт собеседника. А мне до полуночи не заснуть. Привык в городе ложиться поздно. Усталости нет, вот лежу и думаю о всяком. Например, зачем мы в лесу? Места хоть и красивые, но мёртвые, очень мало животных и птиц. Идём куда-то, и вроде, кроме усталости ничего не должны получить. Но видно, ожидание нового, гонит дальше. ЭТО УЖЕ ПРИВЫЧКА - ОХОТА К ПЕРЕМЕНЕ МЕСТ.

Полвосьмого встали, позавтракали, но провозились со сборами до 10 часов. Суточный снегопад вроде кончился. Идти по целине стало тяжелее. Наконец разобрались в дорогах, и вышли на озеро Комсомольское. Теперь целый день предстояло идти по его льду. Убедились, что место очень красивое. На западном мысу хорошие биваки для туристов. Оставляя прямую лыжню, двигаемся от мыса к мысу. Через каждый час отдыхаем по 10 минут. Саня устраняет неполадки в креплениях.

 Обедать приходиться на сильном ветру. Горячий чифирбак спасает замёрзшие пальцы. Живительный чай и каша согревают. Поели, и надо сразу бежать дальше, иначе замёрзнешь. Тем не менее, к концу дня становится ясно, что сильно отстали от расчётного графика. Должны быть сегодня к ночи у Лосевских порогов, но, выйдя из Приозёрска, удлинили себе маршрут. Правда, места видели красивые, а если бы шли от Моторного, то по азимуту пришлось ломиться сквозь лес. На южной оконечности озера заночевали в окрестностях охотничьей базы. Наступали выходные, и самые нетерпеливые рыбаки повалили на озеро ещё ночью. То, наткнувшись на нашу палатку, дорогу расспрашивают, то дрова для костра ломают. Шуре это не понравилось, и он встал в 5 утра. Не надеясь больше уснуть, сварил завтрак к моему подъёму.

Сегодня, благодаря раннему выходу, надеялись пройти побольше. Но с утра пару раз залезали не туда, и приходилось возвращаться. Наконец, от станции Громово скатились с горы к озеру Суходольскому. Тут и солнце выглянуло. Погода налаживалась. Последние хмурые, рваные облака скользили между противоположным берегом и солнечным шаром. Зазолотились на белом льду заросли камышей. Вот и подошли к порогам у моста. Пересекли бухту по льду, рискуя окунуться в зияющую полынью. Незамерзающие пенистые волны бились о камни и сбрасывали воду из Вуоксы в Суходольское. Корки жёлтого льда наросли по берегам. Линзы воды слепят глаза. На них держатся стайки зимующих уток. Недалеко от чистой воды остановились  и целых два часа потратили на обед. Потом отошли от Вуоксы и по дороге едем на Ягодное. Древние верстовые столбы из глыб гранита стоят по обочинам. Делали на века! Солнышко конечно хорошо, и с ним веселее, но чувствуется, что подбирает мороз. Ночь предстоит серьёзная, и к ней надо основательно подготовиться. Саня говорит, что завтра с утра ему пора уезжать, а то в понедельник на работу. Значит мне в таком темпе минимум дня 4 добираться до Финского. Тоже опаздываю к нужному сроку. Решаю вместе с ним выходить где-то у Мичуринского, а затем - к Сосново.

4.02.91г.

7,8.04.91г.

ОБХОД

Пасха! Христос воскрес! Сегодня праздник. Подстать и настроение. Почти по-летнему тепло. Третий день температура в районе 15 градусов. Тут уж я не мог удержаться, чтобы не сделать обход по знакомым местам. У предполагаемого глухариного тока решил заночевать. В полях сплошная грязь, в низинах - одна вода. Вселенский потоп. Сейчас где-то пик половодья. Первым встретился ястреб. Сидя на суку, уставился на меня ядовито-зелёными глазами. Как же, я помешал ему терзать очередную жертву. То-то много кучек перьев стало последнее время попадаться в лесах. Вот и изжёванная тушка крота. Может, лиса ковырнула, но не пришлась добыча по вкусу.

 У Чёрной речки сильно припекает. Зеркало воды слепит глаза. Пара красно-пятнистых бабочек порхает над сухой травой. Утки на широкой воде не так беспокоятся, и лишь отплывают в сторону под защиту тальников. Сильный разлив затопил и часть садоводства. Печальные минуты доставило мне путь через него. Ненасытные садоводы расширили территорию, полностью захватив Шестую высоту и вырубив лес на бугре. Булыжная дорога исчезла. Догов тоже не видно, но туда и не пролезть из-за глины. Одинокие красивые берёзы ещё крепятся, стоят, но не долго им осталось, вбитым из общего насаждения, сопротивляться ветрам. Обошёл и это, страшное сейчас место. А ведь какой березняк с грибами и душистыми травами был! Одно из любимейших мест моего детства. Теперь всё это принесено в жертву толстяку в яблочно-картофельном раю. Так уж у нас получается, что под дачи отдают лучшие земли, боры и рощи. Людям, не имеющим здесь своих корней, конечно, на всё это наплевать. В некоторых местах останавливался, напрягал память, но ничего не мог узнать. Страшно! И ведь на память ничего не осталось, только записки. Теперь всё утеряно безвозвратно. Украдена память, можно сказать. Ей Богу, больше не хочется сюда ходить.

Снег в лесу почти стаял, и с грустным чувством я, без труда, дошёл до Пейбовского ручья. А тут пришлось надолго поднять болотные сапоги. По плавающему мосту всё же перешёл ручей. А сколько канав пришлось взять вброд. На вторую базу не попасть, да и иду я дальше, на топкое болото, где мы когда-то хотели строить дом. Юго-восточный угол болота весь залит водой. Целый Ниагарский водопад мощно сливается на повороте канавы. Хорошо хоть под кочками лёд, да и само болото ещё держит. Вот кто-то плюхнулся с берега, похоже норка, они здесь живут. На еловой гриве увидел тёмное пятно. Оказалось, на меня смотрят два лося. Под пологом слишком темно, снять не удаётся. К этому времени солнце исчезло. Стало очень тихо, как перед дождём.

После трёх часов хода я наконец добрался до места. Посидел на валежине, отдохнул. В тишине только бекас блеет. Среди красно-зелёных мхов блестит вода. При переходе болота пару раз попадал в трясину, но удачно выбирался. Кочки хрустят, вода хлюпает, камыш ломается. Вот так, не торопясь, по воде, мне ходить нравится, лишь бы под ногами было крепко. Попадается квартальный столб, установленный по шапку в трясине. На другом берегу делаю ещё одно нерадостное открытие. Тут намечаются так называемые лесовосстановительные рубки. И сюда, в последние боры, добрались от Пульмана лесорубы. Последствия таких рубок с семидесятых годов видны вокруг. Эти кучи бурелома, брошенные стволы, в общем, чёрт ногу сломит. Так что прощай ещё одно тихое и красивое место.

 А еловый бор тут знатный. Солнце еле пробивается сквозь хвою к моховой подстилке. Тут как-то всё надёжно. Но не стал я здесь ночевать, думал, пойдёт дождь, поэтому не хотелось завтра идти домой по старой унылой дороге. До темноты времени было ещё много, и я пошёл через вырубки и болота к заказнику. Заказника, похоже, там давно нет, но мы так по старой памяти называем заболоченную пойму, откуда вытекает Чёрная речка. Это рядом с ковашевской дорогой, которая потом поворачивает к истоку на восток. Тут живут бобры, для охраны которых и создавался заказник. При попытке подойти к плавающему мостику я увидел чёрного грызуна сидевшего на камне. Поза, как у собаки, и выглядит бобр не естественно. Посмотрел на меня и нырнул, шлёпнув недовольно хвостом по воде. Скинув рюкзак, я пошёл в сторону плотины. На изгибе реки увидел ещё одного плывущего бобра. Кругом множество обглоданных веточек, сучьев и даже стволов. Над хатками звери особо не усердствовали - хватало и береговых нор. Извилистая плотина достаточно высоко поднимала воду. Перешёл кое-как на другой берег и обследовал его, но бобров больше не видел. Слава Богу, они ушли от меня. Уже почти в полной темноте вышел на пупырь, поросший молодым ельником и окружённый водой. Тут, наломав лапника, и поставил палатку.

Тяжёлые тучи, вроде, прошли мимо. Вечер был тихий, но очень насыщенный звуками ночной жизни. Эта весенняя симфония просто завораживала. Не переставая, крякали селезни, перелетали с места на место и хлопали крыльями. Им было, где разгуляться, ведь всё болото превратилось в огромное озеро с камышами и ольховыми кочками. Грозно ужал голубь. Грызли стволы где-то в темноте бобры, часа в три протрубили в первый раз журавли, а потом подхватили ток и тетерева. Пролетая, попискивал вальдшнеп, и блеял пикирующий бекас, не говоря  уже о разной певчей мелочи. Долго стоял вечером, слушая эти голоса и всматриваясь в блеск воды. Сон, конечно, был с перерывами. Не прекращаясь ночью, утром эти песни зазвучали с новой силой. Всё же лес жил, и это радовало. Представьте, когда вместе поют птицы: чуфыркают и булькают в тумане невидимые тетерева, различные кулики вносят свою посильную лепту,  голубь грозный не отстает. Прекрасное соло журавлей прямо прорезает воздух. И вот стаи первых лебедей, пролетая уже утром, кличут радостную свою песню. Ну спасибо, порадовал меня сегодня лес. Утром ледок чуть схватил «гусиными следами» воду. Ночь оказалась звёздной, и снова грянуло из-за елей слепящее солнце. Туман отступал. Позавтракав, я пошёл опять к плотине, и вновь видел плывущего бобра и пару уток.

На сегодня, пожалуй, всё. Ещё немного походил у реки и двинулся по залитым солнцем соснякам и ельникам к ковашевской дороге. В самых мрачных местах ещё лежал снег, но не долго ему еще осталось. Зиму очень резко сменила весна - редкий случай в наших местах. После спячки, безделья и безработицы, я наконец подхватил свежую струю, начал думать о будущем. Безразлично пережив зиму, я возлагал надежды на весну и лето. Домой возвращался по берегу залива. Тут ещё стоит лёд. Очень сыро и довольно холодно, как в погребе. Солнце светит, но холодный туман пока одерживает верх. В небольшой полынье так и плавают две уточки, никуда не улетая. Скоро уже десять часов, а я уже с пяти на ногах, так что пора и завтракать. Рад, что в конце обхода так всё удачно получилось. Хорошая обстановка вселяет хорошие надежды.

8.04.91г.

16,17.04.91г.

ПЛОХАЯ ПРИМЕТА

Необычайно рано мы собрались съездить на Курголовский полуостров. В жаркие деньки пришла мысль отдохнуть на взморье. Договорились встретиться со знакомыми из Ленинграда в электричке, на станции Лебяжье. Однако утром, в спешке, мне пришлось два раза вернуться за забытыми вещами. Ну, и конечно сработала плохая примета. Первый раз за год, именно сегодня, опоздал поезд на полчаса, и мы не попали ни на калищенскую электричку, ни на поезд до Котлов. Естественно, и не встретили и своих знакомых, хотя целый день пробыли в Сосновом Бору. Погода после вчерашнего дождя резко стала холодной, несмотря на появившееся солнце. Мысль о загаре пришлось оставить. Несколько часов провели в Котлах, осмотрев посёлок с красивой, красного кирпича церковью. Только к ночи попали в Усть-Лугу.

Вокзал оказался на удивление чистым, крашеным, и с целыми стёклами. Мало того, дежурная принесла лампочку и дала дров для печи. Прямо хоть благодарность пиши, такого комфорта ждать сейчас не приходиться. Переночевали отлично. Утром ещё угостил нас рыбак  вяленой корюшкой. В пять часов были уже на остановке, но автобус сегодня не пошёл. Так и топали более десятка километров до западного берега полуострова. Фатальному невезению уже не удивлялся. Хорошо хоть ночью дождь кончился. Солнышко, зависнув над взъерошенной ветром Лугой, пыталось согреть наши озябшие руки. К восьми утра вышли к маяку у деревни. Залезли и осмотрели окрестности. Ровная дуга травянистого берега уходила к Усть-Нарве. Побережье низкое, сырое, и поросшее захламлённым ельником. За Нарвским заливом виден высокий эстонский берег, ощетинившийся городскими трубами. С противоположной стороны торчат краны Усть-Луги. Нам долго до них добираться, надо обогнуть весь полуостров. Ну, а со стороны моря, под северо-западным ветром, бегут белопенные волны. В бинокль, вдали, различим горой остров Мощный. В заболоченном березняке садимся с Сашей позавтракать.

При выходе на берег встретили мощный ДОТ - то ли наш, то ли немецкий. Побережье почти всё устлано камышом. В мелководных заливах он образует целые заросли. Ну, и конечно, тут полно лебедей. Я насчитывал в некоторых бухточках по 60-100 лебедей, да ещё множество различных уток. У Гакково мы с братом неожиданно разошлись. Я шёл по тропе, а он ближе к берегу. Пройдя по гати непролазные протоки с камышом, стал ждать его в деревне. Прошёл час, пока я сидел на брёвнах и наблюдал за птицами, но Саши всё не было. Уж не знаю,  куда за это время можно уйти. Обругав  его за самодеятельность, пошёл дальше по берегу, надеясь на встречу вечером. Тем более, он знает маршрут, и от берега никуда не деться. Потом оказалось, что он попал в это болото и долго обходил его далеко от берега, выйдя к воде только в Тисколово, так что я правильно сделал, что не стал ждать. У каждого с собой были палатки, спальники и коврики, вот только у него вся еда, а у меня спички. Он по оплошности не взял их,  и НЗ лежал у меня. Но всё это в жилых местах поправимо. Хотя, как позже выяснилось, спичек во времена дефицита он выпросить не смог, и вымокший по пояс, сушился на солнце. А я не смог купить продуктов из-за вечно закрытых пустых магазинов.

Провалившись в одну из проток, сидел на берегу и сушился. Тут встретился с местным жителем. Каждый из них считает своим долгом проверить у постороннего документы. Одного бича я послал подальше, но этот мужик был ничего, и к тому же представился сам. Документы показал, тем более, что они в порядке. Пограничников ещё не встречал и надеялся зарегистрироваться позднее. Посидели, поговорили. Он когда-то сюда приехал, побыл два-три часа и решил остаться навсегда. Настолько его заворожила красота этих мест. А ведь действительно, здесь один из самых богатых уголков области. Вот сейчас, среди многочисленных камней и камыша плавает огромное количество различной дичи. Одни лебеди красавцы чего стоят. Они даже тут гнездятся. Расставшись, он предупредил меня, что до Тисколово можно не пройти, но я всё-таки пошел по берегу. А тут действительно оказалось, что вода переходит в лесное болото, да еще валёж кругом.

 В общем, почертыхавшись, всё-таки выбрался к соснякам у деревни. Остановился попить чаю. К счастью, нашёл в кармане рюкзака пачку сахара, а это уже много значит. Заварил бруснику, и вроде  как пообедал. Лежу на песочке, смотрю, к деревне и назад снуёт газик, а потом вдоль ручья идут три пограничника с автоматами и собакой. Оказалось, это меня ищут по наводке того бича. Я заметил их первый и свистом подозвал собаку. Поговорили, списали данные, узнали маршрут  отпустили. Застава в Гаккова была на дороге, и, шли бы мы там, то и отметились бы, а так - разошлись.

 За Тисколово берег пошел хороший, каменистый, местами даже песчаный, с сосной. Там, где вода близко подступала к лесу, деревья были отшлифованы от коры льдом. Ветер бил волны в крутолобые камни. На мысу, у будочки пограничников, поднял серую куропатку. Только сейчас она была рыжей. Это уже находка - редкая у нас птица. Лебеди встречаются постоянно, иногда удаётся подходить в упор и разглядывать желтоголовые головы. Утки держатся рядом, но при опасности взлетают первыми. Лебеди более солидные. Кругом опять пошли камыши, да ещё каменистые острова с единичными деревьями. Увидев людей, подошёл и попросил хлеба. Русский народ добрый,  выручили, конечно, мягкой буханкой чёрного. Ну, теперь живу!

Так и шёл я среди ельников и березняков с ольхой, наматывая километры. Ночевать решил у Курголово. В лесу попались первые подснежники. Очень много кабаньих гнёзд и покопов. Увидел кормящегося на побережье лося, который сразу скрылся в камышах. Солнце уже заходило в море. Тут, в сумерках, и увидел стадо оленей в 7-8 голов, да ещё 3-4 с другой стороны дороги. Это уже когда поднялся в гору, на луга. Олени разбежались, мелькая белыми штанами. Некоторые ещё смотрели с любопытством на меня, но и они скрылись в кустах. Пробовал снимать на камеру, но что получится?

Вот и Курголово. Поговорил с пограничниками, и пошёл ночевать на берег залива, хотя хотел у озера. Просто посоветовали там, пообещав хороший берег. На него я выходил всего раз и видел болото. Добираться до мыса пришлось ещё долго. На каменке встретил линяющего зайца. Палатку ставил уже почти в темноте, недалеко от маяка. Наломав лапника,  натянул её между можжевеловыми кустами. Потом развёл костёр и попил чаю с чагой, да просушил обувь. Рюкзак снял, а тяжесть как будто давила вперёд. Сегодня шли 16 часов - это километров 45. Расстояние привычное, но завтра, чувствую, будут болеть бёдра. Да ещё старая простуда обострилась. С братом так и не встретился, хотя предупредил всех пограничников, где я буду. Оказалось, он шёл по горе чуть сзади и ночевал на озере. Могли бы и встретиться.

Зарождающаяся луна тонким ободом соединяла узкий серп, который всё ниже опускался в море. Противоположный берег Лужской губы светился огнями в районе Ручьёв. Ночью спал уютно, но плохо - дышать было нечем. Утро встретило солнцем, но на севере висели тяжёлые тучи. Лебеди, гуси, и утки, уже давно шумели в камышах. Довольствовавшись тем же ассортиментом на завтрак, собрался, и пошел  вдоль берега в Липово. Берег оказался ни сколько не лучше. Потом лес пошёл чисто лиственный и голый, с большими, но заросшими лугами. В холодном, наползшем с моря тумане, удалось близко подойти к кормящемуся оленю-быку. Серый красавец заметил меня поздно, и кое-что я снял. А вот лось всё же ушёл из-под носа.

 Зверья, как в Приморье, просто изобилие! И это очень радовало. Но всё-таки мне надоела сырость и голый лес, и я поднялся в ещё спящую деревню. Дальше берег был известен, и поэтому, перейдя шоссе, решил посмотреть Литовское озеро. Пробился к нему по тропинке через сосняки и ельники. Тут тоже холодно, тоже камыш, и те же лебеди и утки. Напротив наш любимый сосновый мыс с песчаными горами. Сейчас там пусто. Льда на озере уже нет. Провёл пару часов на озере, попив чаю. Всё-таки при длительной ходьбе хлеба и сахара маловато. Второй день только это и ем. С южного конца начал пробиваться через еловый бурелом и лесоповал к дороге. Лесорубы умудрились нагадить и здесь, пробравшись в заказник и бросив вековые ели. Долго ковырялся в болотах, шёл по гривам, пока не направился прямо на юг.

Тут поднял ещё одного лося, а вскоре и трёх оленей. Храни Бог от алчных людей эти места! Наконец выбился на дорогу. Только присел отдохнуть, как опять на дороге увидел ещё одного лося. Но и тот заметил меня, не стал дожидаться пока я подойду с камерой. Выходил к шоссе через огромный, чистый сосняк. Красота, а не насаждение. И все-таки берет тревога, что и сюда в наше безвластное время пролезут правдами и неправдами лесорубы и садоводы. А проникновение уже началось, и за два дня я это не раз видел. За такой чудо-уголок, как Курголовский заказник, надо биться всеми силами.

 Пешком я дошёл почти до Усть-Луги, и уже в Выбье сел в автобус. Тут и встретился с Сашей. Впрочем, я и рассчитывал увидеться с ним сегодня на станции. Он сел в Курголове и вёз 6 огромных щук, которые успел наловить без меня. Тоже видел оленей, да ещё и кабанов. До поезда оставалось много времени, и  мы сели в леске у костра. После хлебно-сухарной диеты объедался кашей, ухой, и свежепосоленной икрой, черпая её ложкой прямо из котла. Просто царский обед. Делились впечатлениями, и я не знал, то ли  подвела плохая примета со стечением обстоятельств, то ли наоборот - крупно повезло, несмотря ни на что. Скорее второе, хотя и получил хорошую простуду. Домой пришли за полночь, а утром увидели первый выпавший снег.

19.04.91г.

10.05.91г.

ПОЧЕМУ ГОРКА КРАСНАЯ?

Довелось мне этой весной посмотреть почти всё побережье Финского залива с южной стороны. За небольшими исключениями, во время обходов прошёл почти от Эстонии до Стрельны под Ленинградом. Не буду подробно описывать побережье Нарвского залива и Кургальского полуострова, тем более, что сделал это в предыдущем рассказе. Поразив обилием живности, оно не удивило ни пляжами, ни обрывами. Почти сплошь болота камыши и трава. Когда-то я ходил и от Усть-Луги до Ручьёв, о чём есть фильм.

 А вот сегодня приехал в Вистино и решил пройти последний неизвестный участок до Гарколово. Долго выходил к берегу, спускаясь с высоких террас Балтийского щита. Наконец открылись воды чистого моря. Глубины здесь у берега до 35 метров, и когда-то тут была база флота. Сейчас, пользуясь выгодным расположением губы, здесь хотят построить огромный порт. Всё местное население против. Тогда прощай и заказник, и чистая вода. Наши ничего делать хорошо не умеют. Экология всегда стоит на последнем месте. Хотя с толковым подходом можно было дать новое развитие району.

До мыса Колгомпя берег часто зарос тростником, особенно в маленьких бухточках. Дичи и сейчас хватало, хотя многие или пролетели, или сели на гнёзда. Только этой весной я ощутил в полной мере масштабы перелёта. Тысячи лебедей, уток, гусей и чаек заполнили побережье. Спасая возможные гнездовья, пришлось потушить пожар. Горела трава, подбираясь к стене камыша. Успел вовремя. Потом пообедал, используя на костёр многочисленный плавник. Вообще, волны выбросили в шторма кучи всякого мусора, и найти можно даже ценные вещи. С маяка на мысу осмотрел море. На западе, за ослепительными волнами, прямо под солнцем просматривался Кургальский полуостров. На севере в бинокль хорошо был  виден остров Сескар, и чуть дольше - остров Малый. На Сескаре разглядел даже хороший пляж. Вот бы попасть туда. По всему востоку просматривался город Сосновый Бор и мыс Устинский. Вдали голубело побережье Карельского перешейка, хотя до него не меньше шестидесяти километров.

За Колгомпей потянулся песчаными пляжами и сосново-еловым бором один из самых красивых берегов залива – полностью безлюдный, с великолепными местами для отдыха. Отлив оголил и без того огромные валуны-скалы. На них, в складках, даже гнездятся чайки. Стаи уток ещё не разбились окончательно на пары и кормятся на отмелях. Старый лес наполнен ароматом хвои, а берег таким знакомым запахом тины. Море и тайга соединяются отличным пляжем. Прямо курорт. Вот боюсь, правда, и эти места скоро застроят. Идёт бездумный дачно-садоводческий бум. Вырубают ценные леса по берегам рек, осушают болота. Шум, гам, дым и грязь. Зверь и рыба почти исчезли. Вот и у меня дома полполя уже освоили садоводы. А на море был сброс мазута, и полоса его, вместе с камышом, окаймляет берег. Выбросило даже мёртвую нерпу. Беда в том, что их я стал видеть только мёртвых. Кто же выдержит жить в такой воде.

Район мыса Дубовского проходил когда-то, срезая обсохшие бухты. Вплоть до Соснового Бора почти сплошь камыши, и только у Систа-Палкино красивый песчаный берег с сосной. Такие пляжи всё чаще встречаются и у Шепелёво, и у Соснового Бора, и у Ижоры. Много камыша, где нерестится щука и гнездится утка, в Чёрной Лахте. Теперь повидав почти всё, я мог сделать вывод, что Красная Горка, потому и красная, что красивая. Только здесь можно увидеть обрывы над морем, откуда открываются виды на Кронштадт, на рейд судов. Здесь можно наблюдать неповторимые по красоте восходы и заходы солнца за морской горизонт. От Лебяжье до Краснофлотска - чистейший песчаный пляж, где так отлично загорать и купаться. А наши ширококронные сосны - это же красота, а не деревья. Летом нежишься в ласковых тёплых волнах залива, печёшься в песке под лёгким ветерком. Тут надо родиться, всё это почувствовать и запомнить, как пахнет море, лес, песок. За 30 лет к этому, вроде, должен привыкнуть, но приезжая из далёких краёв, я каждый раз радуюсь встрече с родными местами. А сейчас ещё и понял, что это чуть ли не самое красивое и удобное место на всём побережье. Можно гордиться, что родился здесь. Не только природа, но и история у моей Родины славная, и нужно беречь и то, и другое. Может получиться так, что съезжу я серьёзно в последний раз на Дальний Восток, а может и дальше, и вернусь домой, чтобы укорениться здесь навсегда. Но поживём - увидим, судьба рассудит. Разменяв третий десяток, надо выбрать линию, по которой жить дальше.

14.05.91г.

21.06.91г.

СОЛНЦЕВОРОТ

Подходит один из самых долгожданных и радостных дней в году. С самой холодной зимы ждёшь, пока солнце по капельке прибавляет нам своего тепла и света. Наконец, наступает солнцеворот, когда день самый длинный, когда в природе царит необычайное оживление и кипит жизнь. Я всегда стараюсь запомнить эти дни. Например, в прошлом году я был в это время в Алма-Ате, сделав солидный путь по Союзу. Тогда было незабываемое время. Сейчас я в Новгороде. Работаю вокруг объединения «Азот». Проводим изыскания в санитарной зоне. Леса ужасно неприятные, сорные, что и по составу, то и по болотам. Лучше их не запоминать.

Зато какой расцвет древнерусской архитектуры. Бывая в Великом Новгороде и его окрестностях, буквально дышишь воздухом старины, окунаешься в историю своей Родины. Живу в деревне Вяжищи, где находится действующий Николо-Вяжицкий женский монастырь. Его белокаменные хоромы с пятнадцатью куполами видны уже издали со всех дорог. Утром и вечером слушаем перезвон колоколов, ведь живём почти на территории монастыря. В 12ти километрах уже Новгородский кремль. И сам город сохраняет множество церквей, колоколен, соборов, и прочих церковных и гражданских древних сооружений. Как бы всё это объединено вокруг памятника тысячелетию Руси. Смотришь на него, и думаешь о роли и судьбе каждого соотечественника, запечатленного скульптором. Чувствуешь, в каких муках и подвигах крепло государство. И хорошо, что на нём нет героев нынешнего века. Не хочу описывать впечатления от всего увиденного, тем более что мгновенно истратил на это фотоплёнку. Единственно ещё - это посещение «Скита» и музея древнего деревянного зодчества. Дерево хоть и почернело, но формы сохранили красоту, демонстрируя удивительное искусство мастеров плотников. Именно сегодня я ходил по берегу Волхова и Ильменя, не переставая удивляться целый день.

За разлившейся от постоянных дождей, водной гладью, ещё видны силуэты куполов. Пожалуй, очень много времени надо, чтобы осмотреть те места, где начиналась Русь. Лесов по берегам Ильменя здесь почти нет. Кое-где встречаются древние сосны и раскидистые ивы, в обхват - другой толщины. На берегу столкнулся с неожиданным местным обитателем. Отбившийся от мамаши птенец цапли по-деловому осматривался у меня под ногами, иногда переминаясь с одной на другую и почесывая клювом под крыльями. Далеко не убегал, может ждал мамашу. Ну, а я пошёл на пляж к монастырю и немного позагорал. К вечеру необходимо было вернуться. Завтра опять лезть в эти помойки под «Азотом». Работа, конечно, эта временная, и по интересу её не сравнить с прошлой. Но другой раз задумываюсь, не напрасно ли убиваю время. Правда, как хотел, имел возможность летом побывать дома, но вопросы личной жизни так и не решил. Не осуществить ли пораньше мой последний план посещения Дальнего Востока. С жильём ничего не решается, и нечего здесь тратить время. А там видно будет. А видно уже давно, что пора строиться самому и забыть про дающего дядю. Может, и в жизни у меня вот-вот наступит солнцеворот, и я осяду на земле, когда ехать у нас в стране будет уже некуда.

 Иногда кажется, что не я носился по жизни, а она пролетела поездом мимо маленького мальчика, а сейчас этот поезд затормозил, и если я не вскочу на подножку, чтобы уехать к благополучию, к семье, к земле, то он наберёт ход и улетит навсегда. Только на полустанке останется не мальчик, а старик, который не мог бросить своего коня в скитаниях. Вернусь осенью, и, пожалуй, запрыгну, пока остались силы, ведь и из окна вагона кое-что видно.

Вот пустился в рассуждения. Это скука и дождь навевает мысли о судьбе, а может - просто время пришло.

30.06.91г.

1,2,6.08.91г.

ПРАВИЛЬНОСТЬ ПОГОВОРКИ:

«Лучше северный берег Балтийского моря, чем южный Белого» я понял на собственном опыте. Правда, обычно говорят про Чёрное море, а не Балтийское, но это изменение я внёс умышленно, побывав после приезда с Севера в районе Солнечного на Финском заливе. Надо сказать, что Архангельск  встретил меня умеренной жарой, но первый день было не до отдыха. Я сразу взялся искать судно, идущее на северо-восток. До Певека, а тем более до Проведения судов ещё не было, а вот до Тикси нашёл. А оттуда до Чукотки, куда я собирался, добраться не проблема. Но вот загвоздка - на суда берут без особых проблем, но опять всё упирается в пропуск. Ведь северные порты закрыты от собственного народа. В общем, сначала договориться не удалось: капитаны не брали на себя ответственность, хотя и понимали абсурдность законов. Помогли советами как могли. А я до подхода новых судов уехал в Северодвинск на остров Ягры. Вот тут-то отошёл душой на природе от дневных хлопот.

Был седьмой час вечера. Но солнце палило жаром на белом песчаном берегу и слепило светом от морской воды. Какая красота! Отлив оголил широкую песчаную полосу, покрытую обрывками водорослей и обломками раковин. Ровные пенистые линии приближались и ласково лизали влажный песок. Ветерок чуть освежал тело. Как где-нибудь на южном курорте, скользили по волнам виндсерфингисты. Яхты покрупнее ходили вдали Двинского залива. Белые и нежно-голубые дома на набережной великолепно смотрелись в прямом вечернем освещении. Выбрав с помощью бинокля места, где дюны повыше и лес поближе к морю, я заспешил со своим нелёгким грузом туда. Наконец не вытерпел, скинул всё и бросился нагишом в море. Как хорошо пройтись но нежному волнистому песку и плавно войти воду,  шипучую на мелководье.

Прохладное северное море в момент освежает тело. Чувствуется близость океана. Хоть и прохладно, а мне никак не насытиться ласками волн. Наконец я выбрался на не остывший ещё песок бархана. И можно бы позагорать, если бы не мучила жажда. Найдя в красивом сосновом бору площадку, и установив палатку, я в болоте всё-таки добыл сносной воды. Когда солнце коснулось огромного бархана, почти нависающего над лесом, где стоял мой  домик, то уже горел костёр, и было готово какао. Макароны по-флотски и чай с мятой и таволгой, прихваченные с собой, совсем утолили потребности желудка. В общем, сегодня блаженствовал. Чувствовал себя как дома, тем более, что природа очень похожа, но ещё больше похожи эти места на взморье под Калининградом. Те же дюны, те же сосны, и выброшенный тростник среди острых сизых злаков на берегу. Но разницу я скоро почувствовал. Ещё не зашло солнце, а со стороны ледовитого океана стали надвигаться облака. Ветер постепенно крепчал и дёргал палатку. Несмотря на усталость, я два раза ночью вставал чтобы покрыть её полиэтиленом от дождя и укрепить оттяжки. Тут ещё сохранились белые ночи. Голое тело сразу почувствовало, что похолодало.

Утро не принесло потепления. Ветер был настолько пронзительно холодным, что не спасла и энцефалитка, несмотря на солнечный день. А при тучах становилось и совсем неуютно. Мелкий белый песок перекатывался по склонам дюн, продвигая их за годы всё дальше на лес. Когда-то давно на вершине дюн спилили сосны, с тех пор они сдвинулись, и теперь на их прежнем месте остались сухие пни высотой десять и более метров. А песок уже пожирал и высушивал стволы новых жертв. Очередной отлив оголил вставленные рыбаками сети. Если там и была рыба, то орава чаек, по-моему, сразу  же уничтожала её. Хотя, впрочем, зачем-то подходили и лодки. Позагорать в этот день мне практически не пришлось. Но прогулялся вдоль берега наблюдал интересных птиц, похожих на куликов-сорок. По размеру и окрасу - сорока, по длинному ярко-оранжево-красному клюву и пронзительному крику - явно кулик. У самой кромки реки они собирали свою добычу. Неприятно поразило обилие битых стёкол на песке. Собрал на память несколько створок розовых, белых, и голубоватых раковин. Как бы ни было здесь красиво, но всё же это не курорт. Кое-как укрывшись от ветра, полежал на песке, а купаться уже не тянуло. Море штормило. Теперь уже сильный прибой с хорошей волной набрасывался на берег. Вдали красивый вид: белые линии волн рождаются на отмели и умирают, выбросившись уже на песчаное море. Вечер подарил удивительный закат. Очень сочные, яркие малиновые краски пропитали тучи над горизонтом. Кажется, они не удержат это яркое бремя, и выплеснут малиновый сок на подходе к берегу. Но солнце ушло, и всё умерло, помрачнело.

Дождя не было, но уезжал я с Белого моря в пасмурный, прохладный день. Надо так же упомянуть, что у меня была возможность на теплоходе попасть на Соловки, но после долгих размышлений я отказался. Что-то не привлекали они меня. Ну, а когда выяснилось, что новых судов на Певек нет, я принял решение вернуться в Ленинград и брать билет на самолёт до Анадыря. Из Архангельска купить его сейчас никак нельзя. Прощай, красивое и суровое Белое море.

И вот, через несколько дней, я махнул на северное побережье Финского залива, где летом, стыдно сказать, ещё ни разу не был. Я открыл для себя пляжи в Солнечном и Репино. Выхожу из соснового леса - и открывается песчаный простор, залитый солнцем, и большие, почти морские волны, бьющиеся о берег. Потрясающее и неожиданное открытие. А ведь я родился на Финском заливе, но большую часть лет провёл в тайге. Весь день только и делал, что купался и загорал, загорал и ещё раз купался. Всё не мог отказать себе в удовольствии покачаться на крутых волнах. Лежишь так на воде, смотришь прямо в небо, а сзади уже подкрадывается вздыбленная волна. Тебя возносит вверх, и ты видишь золотой песок, а потом опять провал, и только мутные волны вокруг. Более чем свежий ветер быстро сушит волосы и кожу. Тело блаженствует на тёплом камне или в горячем песке. Пахнет хвойным настоем соснового леса, душным жаром песчинок и сырой выброшенной тиной. Так давно знакомый мне запах нашего моря. Но всё же оно здесь другое. В воде не видно камней, а берега местами с гранитными набережными. Пляжи более обширные, и без иголок. И самое главное, не видно противоположного берега, что действительно уже похоже на море. Я иду по кромке воды и радуюсь лету, теплу, морю и солнцу. Вроде и счастлив, а главное - я у себя на родине, а не на далёком Чёрном море. Вот и изменил я для себя поговорку. Скоро уже улетать, и хорошо, что этот день останется в памяти яркой страницей из лета, когда я был дома.

                                                                                                            8.08.91г.

10.08 - 10.09.91г.

МЕСЯЦ СКИТАНИЙ

Всего 8 часов - а позади уже Москва, Вологда, Нарьян-Мар, Амдерма, Диксон, Хатанга, Тикси, Чокурдах, и вот - Анадырь. Именно такой была трасса воздушного полярного маршрута, перенёсшая меня с Европы на крайний северо-восток страны. Всего 8 часов, а позади остались необъятные просторы. В голове не укладывается гигантское расстояние в километрах,  его ощущаешь только во времени. Казалось, что бесконечно продолжается день, начавшийся в Москве.

11. Солнышко только на полчасика нырнуло в тучи над океаном и блеснуло снова, даже не дав прикрыть глаза. Несмотря на высоту, внизу хорошо видно тундру с её реками и озёрами на Таймыре, со льдами в океане где-то в районе Ямала. Там сейчас полярное лето с царством гнуса и обилием ягод. В низовьях, от Индигирки до Колымы, пошла территория, которую нельзя назвать ни землёй, ни водой. Сплошной блеск озёр, с гонкими перемычками жидкого берега. Как там можно ходить и ориентироваться, не понятно. Только за Колымой, на Чукотке, показались вершины Анадырьского плоскогорья и Колымских хребтов. Даже тут снега почти не было, только вспученная коричневой скалой тундра. Так по крайней мере казалось с воздуха. Но вот что-то серое и блестящее впереди. Я даже не сразу понял, что это не небо, а Тихий океан. Берег Чукотки обрывался небольшим уступом к воде. Тут край Нашей земли.

Самолёт зашёл на посадку со стороны моря. И вот, несмотря на запреты, я - на Чукотке. Оставив багаж, для начала поехал на катере через Анадырьский лиман ознакомиться с городом. Туман над водой разнесло свежим ветром, и холодная, стальная вода била в корпус судна. Столица округа больше напоминает посёлок с неизменными северными бичевниками под домами у теплотрасс, с грудами металлолома, с гниющей горбушей, и общей какой-то непривлекательностью. Но к этим невзрачным берегам идёт огромное богатство в виде красной рыбы. Рыбаки-любители её ловят, только чуть-чуть выдвинув с берега на жердях сети. И хорошо берут: то горбатого самца, то огромную кету, но лучше - просто горбушу с икрой. У больших морских сетей плескается и нерпа, откусывая лишь головы у рыбы.

Побывав в порту, узнал, что судов в ближайшее время на Камчатку не предвидится. Теперь всё ясно: надо лететь самолётом. Взял билет, и в моём распоряжении осталось дней 5 для Чукотки. Выбрался на берег Анадырьского залива и почти сразу завалился спать у рыбацкой тони. Всё-таки разница по солнцу в 10 часов, и меня нетерпимо клонило ко сну. Холод и ветер, правда, к ночи разбудили, и я залез в дощатый сарай, обложенный внизу торфом, и кое-как прикрытый сверху жестью. Недовольная моим вторжением, вылезла из одной норы крыса и удивлённо уставилась. Наверное, уже забыла, когда тут были люди. Пришлось её прогнать и развести у выхода костёр для отпугивания. Воду нашёл в тундровом озерце, да по пути поймал утёнка. Его, конечно, потом выпустил. Поел ещё голубики и перезрелой морошки. Тут ягода просто лежала на моховом покрове, и кустов, как таковых, не было. После чая опять уснул.

12. Утром море далеко отступило. Многочисленные кулики и чайки собирали дань после отлива. Ну я пошел на Золотой хребет. У подошвы гор кормились в тундре два небольших серых журавля. Возможно, это даже другой подвид, так как они уступают нашим серым.

Искали мышей и крачки, зависнув на одном месте над землёй. Но очень часто, пока они пикировали, добыча уходила. По тундре идти непросто, много ям, затянутых мхом. Хорошо, если между кочками, а то ведь и между камнями, где и ногу сломать можно. Тундра к тому же во многих местах горит. Это хорошо видно с горы. Огонь тушат, но он окапывается в торфяниках и потом с ветром опять вырывается на волю. Из нор выскакивают испуганные суслики и торчат столбиком, наблюдая, откуда идет опасность. Чуть что - и под скалы, а оттуда только предупредительный свист для соседей. Подъём для меня окончился на огромном каменном плато, где плиты лежали в хаотичном нагромождении. Несколько каменных пирамид возвышалось над этой лунной картиной. Как будто статуи острова Пасхи пришли сюда, на чукотский берег. В этом ландшафте как бы олицетворялась вся суровость Чукотки. На востоке от гор - океан воды, на западе - бескрайние просторы тундры. Спуск по курумнику тоже был не прост, хотя и казалось, что до берега рукой подать. Казавшийся маленьким с воздуха, обрыв к морю был на самом деле довольно внушительным, с целыми ущельями от стоков вод и сохранившимися, отполированными солнцем, ледниками. Множество золотого корня, низкорослого, и очевидно, слабого, произрастало тут. У моря стало повеселей.  Показала голову из воды одна, потом другая нерпа.

Я лёг, позагорал, пообедал и  поздно вечером дошёл до речки, впадающей у длинной косы. С гор была видна, очевидно, Русская кошка. В эту сторону я и пошёл. В закатных тучах солнца лосось делал свечи в бухте. Зрелище необычайно интересное, когда огромная рыба выскакивает на миг из воды, сверкнув на солнце. У реки я постоял, посмотрел на кормящихся в перекатах куликов и пошёл устраивать ночлег. Сделать костёр из брёвен труда не составило, благо плавника полно. Начавшийся прилив испортил мне ужин, так как солёная морская вода пошла в реку и попала в котелок. Чай из золотого корня пришлось вылить совсем. Это было крайнее северо-восточное место в стране, где я побывал. Завтра назад. А вечер выдался настолько холодным, что пришлось надеть свитер и залезть в спальник.

13. Зато проснулся от жары. Солнце светило прямо в спальник, да и день выдался такой, что я даже позагорал и искупался в Беринговом море. Обратил внимание, как много красивых камней перекатывают волны. Набрал домой немного янтарных агатов. На берегу лежала туша сивуча. Кто-то из местных его подстрелил, да, похоже, взяли только внутренности да клыки. Ещё одна жертва встретилась на берегу - это маленький погибший китёнок. Сегодня попробовал у рыбаков красной рыбы. Чем ближе к городу, тем больше становилось людей. Когда идёт нерест, всем хочется икры и рыбки. А мне такая еда после подъёма в горы была в самый раз, тем более, что на супах долго не протянешь. За пapy дней я уже акклиматизировался и привык к новому суточному расписанию. В этот вечер с севера натянуло очень красивые волнистые облака: белую вату как будто кто-то расчесал гребёнкой вверх-вниз, с востока на запад, и всё это - на золотисто-розовом фоне заката. Зато внизу, в тундре, творился кошмар. За ночь ветер изменился  и усилился, раздув огромный пожар, который двигался в сторону аэропорта. Пришлось тушить его тяжёлой техникой и вертолётами.

14. Наступил день, когда я должен был улетать. Понравилась мне Чукотка. Погода всё время хорошая, да и вообще этим летом здесь необычайно жарко. Сейчас в тундре за 25 градусов, но на побережье меньше. Но как я и опасался, не может всё идти гладко. Мы уже сели в свой ЯК-40, и даже объявили взлёт, но машина 3 часа простояла. Пилоты сказали, что сгорел стартёр. Разобрали пол самолёта, да ещё пассажиры пробовали завести реактивный самолёт, дотолкав его под винты АН-24. Это сейчас смешно вспоминать, как с толкача заводили реактивную машину, но тогда многие были на нервах, материли наш отечественный бардак. Людей «успокоили», сказав, что простоять можно и неделю, пока не привезут запчасти, а здесь их нет. Естественно, отказали и в компенсации, и в предоставлении другого самолёта. Неизвестность хуже всего, и я со скверным настроением переночевал последнюю ночь в своем домике. Ветер свистел в  щелях и колотил железо, море грозно шумело прибоем. Где-то был шторм, а на следующее утро все стихло, и опустился туман.

Я хоть после скандалов и обменял билет на Магадан, и оттуда в Петропавловск, но и теперь этот туман грозил сорвать полёт. А ведь как хорошо складывалось: я ещё вчера должен был встретить знакомых ребят, прилетающих из Ленинграда, а теперь мы разойдёмся, и как оказалось, навсегда. Но когда не ждёшь, с Божьей помощью свершаются удивительные вещи. За ночь военным самолётом привезли запчасти, и рейс возобновили. Мне пришлось опять сдавать билет,  выиграв на двойном размене около четвертного. Это вновь сказался аэрофлотовский бардак, но ничего, пусть будет компенсация за моральные издержки.

Наконец взлетели, и пошёл самолёт над Корякским нагорьем, где я мог уже два года работать на полевых. Судьба распорядилась иначе, и кажется, в лучшую сторону. Справа возвышалась вершина Ледяной, но снегов в горах почти не осталось. Коричневая земля, коричневые горы с прожилками рек. Приземлились в Корфе. Сыро, сумрачно, тоскливо выглядит с косы тундра, вздымающаяся к нагорью за посёлком Тиличики. Вот и всё впечатление, и ей Богу, не стоило сюда так стремиться. Да, и люди ехали в общем-то за рыбой и ягодой. Взлетели и прошли рядом с курящейся Ключевской сопкой. Потом видно ещё было несколько вулканов. Когда очень плотная облачность закрыла наглухо землю, то из этого молока стали видны торчавшие пики заснеженных вулканов, и было очень красиво. Тут-то, наверху, солнце светило, и казалось, земля только рождается, и вулканы, как первые почки, пробуждаются из-под снега. Внизу идиллия сменилась моросящим дождём. С этого и начались мои впечатления о Камчатке. И, прямо скажем, отрицательные. Город кто-то сумел так неразумно застроить, что на некоторых улицах была сплошная путаница с нумерацией домов, человек 30 я переспросил в поисках нужного дома, но никто не знал, или посылали в противоположные стороны. Наконец я плюнул на поиски и уехал ночевать на морской вокзал вместе с бомжами.

16. От ленинградских туристов, несмотря на  договоренность, письма на почте не было. Но туристы - они и есть туристы, поэтому обязательности от них ждать не приходится. Днём нашёл другой адрес знакомых, и остановился у них. А в Петропавловске народ ведет себя по-хамски, невзирая ни на детей, ни на женщин. Много пьяных, постоянные драки. Просить о чём - так введут только в заблуждение. Но как и везде, есть тут и отличные люди, и со многими мне пришлось впоследствии встретиться. А вечером этого дня нежился в Паратунских источниках. От воды хороший расслабляющий эффект, после купания тянет на сон. 42 градуса, по-моему, было. По извилистым камчатским дорогам добрался до квартиры родственников. Угостили меня от души солёной неркой и кижучем, и горбушей, да и познакомиться было очень приятно. В отличие от другой мещанской семьи, где тоже ночевал. И там встречали обильно, но похоже, хозяин это делал из-за протекции, с которой я сюда попал. Обилие вещей в квартире - и полное отсутствие вкуса, а так же у хозяев оказался отвратительный характер. Но, впрочем, об этом я зря написал, просто не вытерпел. Теперь точно знаю, как выглядит настоящий мещанин, в худшем смысле этого слова, какие у него повадки и взгляды.

17,18. В выходные выглянуло солнце, и я гулял по городу. Поднимался на видовые точки, был на батарее, защищавшей в прошлом веке город от англо-французской эскадры. Рассматривал в бинокль курящуюся и снежную Авачу и корякскую сопку. Небо совершенно очистилось, и вид был изумительный, а потом тучи всё же зацепились за конус вулканов. Да, в случае извержения, не хочется иметь такую печку под боком. Поползал с фотоаппаратом по сопкам, поросшим ольхой и тополем. Рассмотрел скалы на выходе из Авачинской бухты. А бухта, конечно, огромная. Её гладь сверху кажется незыблемой. Три вулкана стоят у города, да ещё один виден на той стороне бухты. Вулканы, конечно, своеобразное и интересное творение природы, но всё-таки по красоте их нельзя сравнить с горами южной Сибири и Азии.

19. Леса тут тоже невзрачные, некрасивые. Конечно, может всё компенсирует рыба и животный мир, но это больше для тех, у кого «болит» желудок да бездонный карман. Мне же этого показалось маловато. Поел я и рыбы, и икры, и это всё проходящее, а в памяти останутся общие впечатления от  ландшафтов, и главное, пожалуй, - отношение людей.

А сейчас мой знакомый Саша вёз меня в горячие источники в Малку. Дорога перевалила поросшие каменной березой и ольховым стлаником склоны Восточного хребта. У Малки мы расстались, как оказалось, совсем, а я очень бы хотел увидеть этих хороших людей. Ну, а к вечеру я, конечно, купался в этом удивительном месте. Одной ногой стоишь в холодной реке, а другой - в горячей яме. Когда ляжешь, то пузырьки газа вырываются и обжигают тело. Всё кругом парит. Несмотря на посыпавшийся мелкий дождь, в этих ямах было просто великолепно млеть. А температура на любой вкус: и похолоднее, и по горячее. В одном месте я обжёг ногу, сунув её чуть ли  не в кипяток. Там, между прочим, и яйца варят. Можно лежать в воде, а можно на прогретых земным паром камнях. Но всё-таки недолго, а то голова начинает кружиться, и сердце заходится. Можно принять холодную ванну и опять дремать. Приняв такие процедуры и пообедав, я нашёл толстую подстилку из сена и так сладко заснул в этом душистом гнёздышке, как давно не спал. Пишу, и как будто заново переживаю ощущения. Количество отдыхающих после выходных уменьшилось. Но сейчас все были заняты обсуждением чрезвычайной новости.

Случился переворот. Это сейчас его так называют. А ведь какие правильные слова говорили, но не так делали, и не те люди. А по прошествии времени, восстановление «власти» оставило двойственное впечатление. Ну, хватит о политике. Хотел вообще попасть в Долину гейзеров через Жупаново. Несколько дней узнавал, но судов не было. А мои туристы, очевидно, сразу арендовали вертолёт и махнули туда без меня. Мог и я за 300 рублей, тем более прямо с Малок вертолёт повёз американцев в долину. Но не захотел, лучше решил на Охотское море, и по возможности на южную Камчатку. С этими мыслями натянул над сеном плёнку, и уснул сладким сном.

20. Утро началось с дождя. Я принял горячую ванну и засобирался в путь. Просто так здесь сидеть и париться было неинтересно. На попутной машине поднялись на Срединный хребет и утонули в молоке облаков. Вынырнули уже на равнине с остатками леса, но с мощным травостоем, среди которого выделялись огромные зонтики дудника. Потом до самого моря потянулся луг. Реки здесь не могли пробиться сразу в море и долго текли вдоль него, отгороженные узкими,  многокилометровыми косами. Мощный прибой набрасывался на галечную косу, оставляя пенный след. Окатыши жемчугом перекатывались под натиском волн. В общем хоре эти камушки пели с ревущей громкостью. Наконец прибыл я в Октябрьск. Страшно унылое место, и не понятно, как тут живут люди, особенно зимой. Кругом ни кустика, и всё продувается ветрами, вот и сейчас, с сурового Охотского моря подходила туча за тучей, кося землю дождём. Отсюда в Петропавловск с рыбаками уйти не удалось, и жаль, я не знал, что по полосе прибоя можно пробиться на машине к Озерновскому. Решил ночевать на берегу, и завтра назад. Зашёл в магазин, купил металлическую банку берёзового сока, а потом туда набрал сметаны и великолепно пообедал с сухарями. В городе был страшный бардак, особенно на берегу у рыбозавода. Нестерпимо несло отходами производства. Кругом стоки нечистот, горы ржавого железа. Я это сфотографировал, как символ Камчатки, и как я её представляю после всех впечатлений. Только множество нерпы, подошедшей на кормёжку к берегу, не дало мне уйти сразу отсюда. Я с большим интересом наблюдал в бинокль, как ворочались в волнах крапчато-серые мокрые спины и торчали усатые морды. До вечера  насчитал около двух десятков зверей. Встретил ещё отличных мужиков - рыбаков, и у них заночевал. Хорошо, что и тут есть люди, а то все попадались разные сволочи. Поговорили, поели рыбы и попили чаю, легли спать на медвежью шкуру. Тут, говорят, этого добра навалом. Да и людей, бывает, медведи по несколько человек в год задирают.

21. Утром дул сильнейший ветер, разгоняя остатки туч. Мне повезло, хоть и нескоро, но сел на машину, идущую в самый город. За перевалом уже показалось солнце, а потом и вообще стало жарко. Зелёные горы блеснули своей красотой. Вроде и невысокие, и останцев немного, но какие-то приветливые и сочные под солнцем. Остаток дня гулял по городу - вечер выдался отличным.

22. Решил уходить с Камчатки, тем более что договорился с капитаном «Диксона». Может кому-то показаться странным, но Камчатка мне не понравилась, а природа её не оставила сильного впечатления. Хотя можно и похвастаться, что побывал в оригинальном месте. По крайней мере, меня сюда уже не потянет. После обеда отошли от порта. В бухте болталось множество прозрачных медуз. Множество серых чаек, уток, и красноклювых красавцев-топорков сопровождало корабль. Кто-то отлетал, а кто-то отгребал. Так, например, делали топорки, опасливо вертя головой с двумя перьями за ушами. Смотреть на них - прелесть. Да ещё вездесущие нерпы крутились рядом. На выходе из бухты стоят «Три брата» - знаменитые скалы-пальцы. Они, как солдаты на передовой, принимают первые удары океанских волн при входе в бухту. И вообще, на прощание Камчатка блеснула своей красотой. Вулканы с застывшими посреди склонов облаками, скалистые берега, и многочисленные бухты - всё это было великолепно в лучах заходившего солнца. Но и потом, слившись в общий серый фон, Камчатка поражала красотой зубчатых вершин и стражей-вулканов. Было тихо, без ряби, но волна незаметно качала корабль. С последними сумерками растворились в ночи Вилючинская и Мутновская сопки. Спасибо и на этом, Камчатка! Хоть и снимал, но это надо видеть глазами, в крайнем случае тут же описывать. Перед сном поужинал нежными тонкими ломтиками копчёного лосося.

23. К утру раскачало. Гребни волн всё серьёзнее вздымались и белели на концах. Как-то внезапно из океанских вод возник огромный конус вулкана со следами старой красноватой лавы и белыми пятнами снега. Облака ползли ниже середины горы. Остров только чуть-чуть выполаживался к морю. Это был Парамушир с вулканом Карпинского. В проливе между ним и Онекотаном находились огромные стаи водоплавающих птиц. Чувствовалась близость земли и обилие рыбы. Острова вечной непогоды - вот я и увидел вас. Можно даже вздохнуть спокойно. Прошли совсем рядом, жаль только не попал на Онекотан, где уникальное сочетание острова и озера с вулканом Креницина посредине. Он растворился в дождливых тучах и проглядывался еле-еле.

24. Вошли в Охотское море, и вот тут началась килевая качка до 60 градусов, как я определял. Для меня это непривычно – особенно неудобно спать, - но выдержал. Да и работал с командой как мог. Всё, время быстрее шло. Кормили тут отлично, 4 раза в день, да и видео смотрели по вечерам. Но мне всё же больше нравилось смотреть на море. Оно вздымалось огромными валами. Даже корма, не говоря о баке, то взлетала на огромную высоту, то погружалась в пучину, и тогда волны нависали над судном. Ветер срывал и далеко нёс солёные брызги. Цвет у моря тоже не везде одинаковый. Иногда появляются красивые бирюзовые пятна воды,  а иногда - гребень свинцовый, что внизу сочится голубизной под белой шапкой пены. А в полнолуние вообще открылась сказочная картина. Над ещё не совсем успокоившимся морем светит яркая луна и вид  у пучины какой-то космический, завораживающий. Ведь ни берегов, ни облаков - только звёзды в небе и в воде.

25. А утром на ярко-голубом небе появилась облачная марля. Ветер гнал циклон. Подошли к проливу Лаперуза. Мощной каменной стеной мыса Анива резал Сахалин воды океана. По конфигурации остров напоминает рыбу, а его южный мыс, как хвостовой плавник, узкий и высокий, торчит из воды. Под утёсом, на камне, примостился маяк. Ещё один интересный маяк возвышался над волнами на крохотной скале «Камень опасности». Саму скалу можно рассмотреть лишь подойдя совсем близко. После залива показался ещё один, но уже более пологий и зелёный мыс Сахалина. Мы перешли из Охотского моря в Японское.

26. Когда казалось, что уже всё позади и циклон проскочили, он всё-таки захватил нас в Татарском проливе, за 3 часа до намеченного прихода в порт. Пришлось сбавить ход до минимума, и пережидать шторм в море. Ну и трепало же нас, по крайней мере мне так казалось. На кухне сыпалась посуда. Волны бесились за кормой и плевались брызгами с пеной. Над Сахалином шёл дождь, а здесь ревел только зверский ветер.

27. Но на утро всё изменилось, как в сказке. Почти полный штиль, и мы стоим на рейде в Бошняково. Суда здесь к берегу не подходят, и меня перевезли на плашкоуте. Тепло распрощался с отзывчивой и гостеприимной командой и капитаном и скоро ступил на берег Сахалина. Ура! Свершилось! Я побывал в последней из оставшихся областей. Цель моей экспедиции полностью выполнена, и душа может успокоиться. Но я ещё не знал, какой в этот праздничный день преподнесёт мне подарок Сахалин.

Наступила ясная, тёплая, безветренная погода. Запах умытых дождём трав и южных деревьев. Щебетание птиц и цикад. Настроение у меня было великолепным. Пообщался с прекрасными отзывчивыми людьми. Удивило то, что здесь мальчишки, как в Средней Азии, завидев путника, бегут сзади и расспрашивают его. Видно сказалась длительная изоляция острова, и особенно здесь, в глубинке, было мало посторонних. Я даже сам не знал до этого момента, что Сахалин открыт для свободного посещения. Назойливость расспросов можно простить, потому что видна была явная доброжелательность.

Сев на машину в сторону Углегорска, я поехал по опасной, извилистой дороге. Чтобы ездить здесь, где и разминуться трудно, да дорогу размывает вода и чуть не зависаешь над пропастью, нужно определённое мужество. Когда-то тут прошли сильные пожары, опустошившие склоны, и сейчас кое-где стояли мёртвые деревья. Меня поразило обилие хороших лесопосадок и желание озеленить остров. А там, где сохранился девственный лес, была чудная красота. Серебристые ели и пихты ветровых форм потрясающе смотрелись на фоне океана или голубого неба. В посёлках - обилие цветов и домов,  приятные, красивые лица людей. За каждым поворотом дороги открывались картины - одна великолепней другой. Я не выдержал и попросил шофера остановить: нельзя уезжать от такой красоты. Я решил отдохнуть тут и заночевать. Вспомнил этот день в прошлом году. Именно в то время, когда я двигался с Камчатки на Сахалин, год назад пришлось лететь из Приморья в Магадан. Необычайное совпадение и пересечение путей с севера на юг. Я был уверен, что всё закончится успешно, тем более что в трудное время Он всегда помогал мне.

Встал табором на утёсе среди пихтарника. Спрятал после обеда рюкзак в трёхметровые заросли травы у ручья. Тут можно было представить себя букашкой, ползущей среди стеблей. Мрак, вокруг ничего не видно, и идёшь, ориентируясь по складкам рельефа. Вышел на пляж. Под скалами целые залежи чистого ракушечника и завалы морской капусты и прочих водорослей. Конечно, набрал сувениров на память. Скупался в солёном океане и позагорал под прикрытием скал. Пошёл отлив, обнажив щётки скал, поросших водорослями. Дары моря мне пришлось отведать вечером, когда пришли местные ребята и пригласили на ловлю креветок. Здесь их называли чилимами. В ловушки из обручей и сетей кладутся куски тухлой рыбы и мясо с хвоста пойманной акулы. Всё это опускается в воду у камней, и туда на запах лезут креветки, камчатские и волосатые крабы. Кроме них, удалось поймать даже две рыбины. В варёном виде всё это очень вкусно: и икра, и мясо. Угостили мы и гостя, который по словам ребят уже месяц наведывался сюда. Это был лисёнок, уже привыкший к подачкам. Вот и сейчас он утащил целого дохлого баклана, найденного на берегу. После такой богатой добычи мы его больше не видели. До темноты  я успел сходить в горы и поесть малины и шиповника. Закат солнца был прекрасен. Я получал от всех этих впечатлений какой-то душевный оргазм, отметая усталость, суетливость и все отрицательные факторы. Давно у меня не было такого праздника  общения с природой. Всё проходило как будто под грузом обязанности, и подспудно хотелось поскорей домой. Сейчас я так не думал. Пользуясь погодой, вышла в море целая эскадра рыболовных судов. На косяки рыбы их наводил самолёт, делая круги над морем. Вот в плоских ветвях пихты показалась   и начала поднимать луна, с каждой минутой  меняя облик берега и море. Красота во всём. Такое удовлетворение можно получить только от созерцания творений природы. Вот тебе и Сахалин - мрачный дождливый остров! Прямо скажем, раньше я его хотел посетить лишь по пути домой.

28. Повидал я и туман, и морось, когда на следующий день добирался на юг острова. Но это надо видеть! В районе Парусного, на песчаных дюнах, растут стелящиеся формы ели и лиственницы. Кроны прижаты прессом дождей к земле и расчесаны ветром. Вид как на картинках о карликовых японских садах. И всё это таинственно скрыто пеленой тумана. Посидел я на море, подумал и махнул через самый узкий перешеек острова на Взморье. Проехав несколько хребтов и долин, выбрался на длинный песчаный пляж Охотского побережья. Несмотря на вечерний час, люди ловили с берега рыбу. И как хорошо брал лосось. В эту путину цена на него была чисто символическая - один рубль за горбушу. А икру можно купить от 20 до 40 рублей за литр. Правда возникли и свои проблемы при отмене лицензионного лова. Икру брали, а рыбу, как правило, бросали. Десяток закатанных банок можно приобрести за пол-литра водки. Хорошо, что у меня был запас.

Уже в темноте добрался наконец до места, где с горы стекал водопадами небольшой ручеёк, и тут же  у воды заночевал. Меня предупреждали, что нерпы на лежбище не дадут спать. Сейчас, при отливе, они лежали на косе метрах в двухстах от берега и ворочали свои туши. Время от времени действительно раздавался рык или рёв. На фоне взошедшей луны теперь видны были только силуэты. И вновь поразился великолепной первозданной картине захода солнца за вершины гор Сахалина и появлением луны. В лагуне - штиль и тёплая вода. Лишь где-то, как бы непроизвольно, не из чего, возникали гребни и с шумом набегали на разрушенные скалы в центре бухты. Спать спокойно не пришлось. Хоть и уберегался от камнепада, но он чуть не настиг меня, когда булыжники приземлились рядом; но  далеко не отойдёшь - прижимает прилив. В море вдруг что-то как взорвалось, может, кто-нибудь просто хлопнул в тишине по воде. Говорили, что тут и медведи болтаются по берегу. Уж если пойдёт, то только через меня перешагивать придётся. Спал поэтому нервно, часто вскакивая при шуме. Ведь костёр после ужина потух.

29. Наступило наконец утро, и я насчитал только напротив себя 60 тюленей. Косу притопило, и они сидели на камнях усатой мордами кверху. Увидев меня, лишь поводили головой, но не сползали. Были тут и тёмные нерпы, и почти белые, с пятнами. Поднявшись к водопаду за водой, я заметил, как в лагуне среди водорослей ходит крупная рыба,  спиной разводя воду. Богатый край, нечего сказать, получше, чем  Камчатка. Тюлени с наступлением дня рассосались на кормёжку, остались, видно, самые сони. С утра брызгал дождь, зелёные горы потускнели. Сегодня я через Южно-Сахалинск добрался до Холмска, к парому, и даже удачно перекупил билет. Ехали через множество тоннелей, проложенных в крутых стенах островных гор. В ущельях видны густейшие кустарниково-травяные джунгли. Склоны с лиственным лесом, изредка перемешанным елями. После бесчисленных складок гор наконец выбрались к морю, даже как-то неожиданно.

Холмск внешним обличием походил на зарубежный город. Вечером трудно рассмотреть дома, но обилие японских машин подавляло. Наверное, только такси было наше. Самые тёплые воспоминания у меня остались об этом острове и о его людях. Всё объездил в Союзе, но среди русских областей Сахалин надо выделить особо. Просто контраст Камчатке практически во всём. Спасибо его людям за тепло и за сохраненную человечность, ну а природа их родину не обидела. Сюда можно и вернуться. Только ради этого стоило мне отправляться в длительное путешествие. Теперь я о нём не жалел.

30. В Ванино царили нищета и российский бардак. Как будто вернулся из-за границы. В Хабаровском крае наступала осень, деревья желтели. Последний раз искупался в океане, то есть в бухте, отойдя от причалов. А потом погрузился в типичный вагон-свинарник, но за более высокую цену, и поехал через Сихотэ-Алинь в Хабаровск.

31. Утром, когда хребты остались позади и сверкнуло из-за приморских дебрей солнце, мы увидели, что почти весь район залит водой. Всё лето тут были дожди. В прошлом году я видел то же самое, но сейчас Амур и его притоки себя превзошли. Дороги, дачи, леса - всё поглотило огромное море. В Хабаровске и то поселился гнус. Я ночевал у знакомых, но всю ночь не спал.

I сентября. В первый день осени, как по заказу, опять полил дождь. Только я уже ехал на поезде к Байкалу. Сосед попался - тоже с Чукотки. Ехал с полевых, ну и конечно гулял. Он водочку, а я немецкое баночное пиво да чаёк из чифирбака. Поезда сейчас совсем обнищали, зато спекуляция водкой и обдираловка в ресторанах, просто поражают. Ситуация соответствовала времени и «достижениям». Народ по-прежнему превращался в быдло и скотину, только в разных вариантах. Грустно, обидно, и безысходно.

2. Читинская область встретила хорошим заморозком и изрядно пожелтевшей листвой. На Транссибе я ещё не был, поэтому удивлялся красоте округлых забайкальских сопок и речушек, текущих среди скалистых невысоких берегов. Это, очевидно, притоки Шилки.

3. Я потому и поехал, чтобы посмотреть эти места. Под Улан-Удэ начались великолепные сосняки. Чистые редкие беломошники и брусничники. Много насаждений я видел в своей жизни, но эти боры - получше иного парка. Проехали Петровский завод - место ссылок декабристов, и вот к вечеру я наконец-то на любимом Байкале. Изумрудная вода, ослепительный белоснежный пляж, горы с неповторимой тайгой, и вечные тучи над Выдрино - вот каким я его увидел. Распрощавшись с попутчиками, сошёл с поезда и вздохнул свободно. Ночевал на турбазе «Байкал». Народу значительно меньше, чем в прошлом году. Узнал, что можно попасть и в Монголию в районе Монд. У меня были такие планы, но сейчас просто не хотел. Тут тоже дожди изрядно пополнили реки.

4. План мой был в том, чтобы побывать на Малом море, на Ольхоне или рядом. На пути к Иркутску сделал остановку в районе Слюдянки, сходил в баню и на озеро, а потом уже в город. Ночевать пришлось в насквозь  криминогенном вокзале. Утешало лишь то, что завтра отдохну на Байкале.

5. Усть-Ордынский округ был похож на сплошную степь с видневшимся вдали лесом. Только где-то перед Еланцами въехали в тайгу. Но ещё и после попадались голые участки с солёными озёрами. И вот под горой неожиданно яркой синевой вылился Байкал. Не доезжая МРС в вершине залива, я сошёл с автобуса. Обогнул пару мысов, поросших редкой лиственницей, и с множеством пирамид и очагов из плитняка. Всё истоптано за лето туристами.

 Наконец в уютнейшей бухте, каких здесь множество, на заброшенной стоянке встал на ночлег. От сильного ветра защищали сильные утёсы, лишь изредка он проникал с тыла, с распадка между гор. Несколько мелких и крупных островов находилось в заливе. Каждый уголок можно снимать, настолько здесь красиво. Вода, скалы, тайга, степи - всё это поразительно гармонирует. В пятый раз на озере, и опять оно меня поражает. Нет, Байкал неповторим. Для меня однозначно, это самое красивое место в стране, если брать озеро в целом. Скалы тут сильно разрушены и даже напоминают стены, выложенные искусственно. Ледник постарался, преобразив горы. Сочная зелень травы и ярких мхов на камне, плюс такие же глубокие краски неба и воды. Глаз не устаёт восхищаться, и больше ничего сказать.

 К ночи я обратил внимание, что рядом крутится подросшая уже, но ещё серая чайка. Видно, люди выкормили птенца, и он по привычке летал в ожидании подачек. Попользовался и моими остатками пищи. А заночевал в 10 метрах от меня. Хорошо я предусмотрительно принёс листы фанеры и жерди. Ведь палатку последнее время не ставил и спал под открытым небом, но в эту ночь пошёл дождь. Через пару минут я соорудил себе навес со стенами и продолжил безмятежный сон.

6. Утром вижу: уже чайка ходит под носом, ищет пищу, да и вороны слетались. Разогрел завтрак и я. Пройдя позднее по берегу, понял, что здесь можно останавливаться в любой бухте, настолько они живописны, интимны и удобны. На противоположной стороне залива, между еловым лесом, открывались ровные, чистые и очень привлекательные поляны. То-то славится среди туристов Приольхонье. Я и задумал пройти в сторону Онгурена всё Малое море. Тут более живописный берег, чем на безлесной стороне Ольхона. Хотя и там виднелись отличные пляжи и бухты. Скалистые острова, иногда из почти целиком белой породы, как корабли стояли на рейде. Можно подумать, что они ждут своей очереди на проход в узкие ольхонские ворота. Я шел на север, стараясь повторить береговую линию, но уж очень изрезанной она тут была. Как-то пытался у реки срезать напрямую, но только попал в болото и почти вымок в густой чаще леса.

В деревне Сарма зашёл в магазин за хлебом, но увы,  - пустые полки. Разговорились с продавщицей,  женщина оказалась отзывчивой и угостила не только хлебом, но и отличной сметаной, а так же картошкой с омулем и малосольными огурцами. Я ей тоже, к большой радости, дал лекарство из золотого корня. Такой обед хорошо восстановил мои силы, и теперь ноги просто бежали по валунам голой сарматской степи. Когда достиг к вечеру уютного сосняка на берегу Байкала, то уже сильно устал. После длительных переездов и плохой кормёжки надо было придти в себя. Сегодня уже предусмотрительно натянул верёвку для плёнки на случай дождя. Но он, видно, отморосил днём, и ночь выдалась чёрная и звёздная. В сумерках сходил на остров по длинной косе. Там, очевидно, когда-то стоял древний человек. Утки испуганно шарахались в стороны. Нашёл мёртвую нерпу, прибитую волной к гальке. Ночью случилось нашествие мышей. Я ещё сначала удивился, зачем у туристов оставлена огромная самодельная мышеловка. Теперь понял,  что не зря. Хорошо, отвлеклись на мягкую газету в рюкзаке и не очень повредили продукты и одежду. Ночью они несколько раз пробегали прямо по моему спальнику.

7. Шёл вперёд не спеша, часто останавливался, загорал и купался на отличных ослепительно-белых пляжах. Чистейшая водица ещё была вполне тёплой. Теперь чаще стали встречаться сосновые леса, особенно на склонах. В борах с крепышами соснами было полно грибов. Земля тут всё-таки бедновата, видно от засушливого климата, зато идти очень удобно. Заночевать решил на кордоне, у границы национального парка. После обеда поспал, а потом поднялся в горы и сделал великолепные снимки белых осыпных склонов и красавиц сосен с их раскидистыми ветвями. Ольхон с вершины как на ладони. Напротив Хужир и ещё видны, похоже, песчаные пляжи. Спустился по крутой осыпи в недра леса, к ручью, и, вымокнув, вышел к зимовью. Дождь и сегодня не минул эти места, но у меня теперь была крыша над головой, хотя и текущая. Поразил порядок и чистота на кордоне - в охотничьих зимовьях такое редко увидишь.

8. Встал очень рано и при сильнейшем ветре, чуть не валящим с ног, вышел в путь. Из горных распадков дуло так, что с волн срывались и далеко летели брызги, а я шёл наклонясь. Да, и местность пошла открытая. Лес отступил от озера к горам. Неожиданно встретил вчерашних знакомых, которые ехали в Заму на УАЗике и собирались за ягодами. Они приглашали меня ночевать к себе, и я чуть было не согласился, но на своё счастье не пошёл и остался на кордоне. А они хорошо по пути выпивали, и ночью на них напали буряты. Требовали водки. Одному чуть не отрубили ножом нос,  пробили голову, да и избили до неузнаваемости. Теперь их везли в больницу. Они предупредили, что обстановка сейчас в Заме напряжённая, и не стоит туда заходить.

Хотя, честно говоря, я и до этого, прикинув свои запасы, решил ночевать на реке Зундук и завтра поворачивать домой. В Иркутске меня должна была ждать важная телеграмма с Красноярского края, а по времени уже не укладывался. Да, и дорога у Зундука сворачивала из-за прижимов от берега. На реке я остановился на обед среди пожелтевшего лиственного леса. Рядом была красная гора с множеством валунов у подошвы. Оставив рюкзак, пошёл по прижиму скал на север. Пляж из ослепительно-белой гальки с редкими раскидистыми лиственницами, серыми валунами, и голубым морем просто резал глаза яркостью красок. Где-то здесь был радоновый источник, но его сейчас затопило перехлестнувшими в шторм волнами, или от дождей. На озере поднялся, как всегда неожиданно, Култук, и волна с силой билась о скалы. Мне пришлось выскакивать назад, на равнину. Увидел здесь нерпу, кружившую головой среди волн. Да ещё белочку, цокающую на лиственнице у реки. Часа в 4 опять пошёл дождь. Мне не хотелось мочить палатку, ведь её надо перед отъездом высушить. Попросился ночевать в дом. Познакомился с хозяевами, отведал самую лучшую байкальскую рыбу - омуля свежего просола. Спать лёг рано, но и встал тоже, хотя был полон сил.

9. А они мне пригодились сегодня. Я ведь хотел с утра выехать на попутной машине, но их не было, и получилось так, что я прошёл за 10 часов 40 километров и только потом сел на «Урал». А собирался ещё с десяток. До Курмы оставалось уже недалеко. И шлось ведь легко, хотя рюкзак весил больше 20 килограммов. Видно втянулся в ритм. Почти всё съел, осталась только горстка крупы и чай. А с утра так сильно дуло, да ещё с дождём. Ветер умудрялся доносить водяную пыль откуда-то из-за гор. Ведь ни наверху, ни рядом, туч не было, светило солнце. А в степи не скроешься. Зато какая яркая и сочная радуга появлялась в распадках, соединив склоны гор и зависнув дугой над лесом. Она была, наверное, в какой-то сотне метров и каждый её цвет очень хорошо выделялся на водяном холсте. Утки собирались с выросшими птенцами в стаи, рябчики кормились у ручьёв в более богатом лесе. А беркут важно сидел на лиственнице и ждал своей добычи. Идя назад, я обратил внимание, что осень здорово позолотила пятнами склоны гор. Ещё пару дней назад этого не было. Я даже заметил снег на вершинах под скоплением туч. Иногда тучи, как специально, зависали над берегом и поливали дождём. От незапланированной ночёвки спасла машина. А ночевать пришлось уже в гостинице, в Еланцах. Денег наличных у меня тоже почти не осталось, и за всё теперь расплачивался золотым корнем, в том числе и за проезд до Иркутска. Посмотрел я ещё один район Байкала. В общем, даже начал подумывать насчёт твёрдого поселения и решил проверить это место. Место-то красивое, но от людей хорошего ждать не приходится. Тут цель жизни - водка, и, по словам соседа-милиционера, с которым ночевали, по пьяному делу режут и убивают не задумываясь. Становится не то что страшно, но противно и тоскливо. В таком раю народу бы жить в свою радость.

10. Дальнейшая моя судьба решилась в городе, когда получил телеграмму. Знакомый парень-охотник, вылетал на участок в верховья Кизира уже завтра, и я при всём желании мог приехать только завтра вечером. Кинзилюкский водопад по-прежнему манил меня, но судьбе было угодно, чтобы я опоздал всего на несколько часов, и в третий раз приходилось откладывать посещение. А друг звал меня туда. Сам идти не захотел, хотя были планы зайти с Алыгджера по Уде и перевалить Саян. Просто уже нет продуктов, а с ними сейчас туго. Как же я был прав, отправившись в поход в прошлом году. Ведь сейчас всё так подорожало, что я за месяц истратил почти столько, сколько тогда за полгода. Да и невозможно уже попасть в некоторые районы страны, а тем более прокормиться. Если, конечно, не просить подаяние. Благо народ у нас всё-таки ещё очень хороший, что и подтвердил ещё раз этот поход. Хоть это настраивает на оптимистичный лад. Можно было сейчас, например, податься в Крым. Но без своих продуктов это уже не отдых, а сплошные заботы. Да и внутренне я уже был готов к возвращению домой. Видно, доскитался, раз созрел до такой мысли. Надо оседать. В 30 лет с Божьей помощью посмотрел весь Союз, все крупные географические районы и административные области. По пути в Москву приземлился ещё и в Омске, а то он всё как-то оставался в стороне. В этом походе я, в основном, перелетал и переезжал, накрутив около 22000 километров и потеряв 10 килограммов собственного веса. Но полученные впечатления стоят того. А главное - теперь всё. Всё позади. Всё пройдено. Вроде как и цель достигнута, а ведь только 30 лет, или уже 30. Надо, надо обязательно оседать, или бросить всё к чёрту, и впереди для тебя весь Мир. Но в этот путь может толкнуть только отчаяние, по крайней мере, в ближайшие годы. Прошёл всего месяц, или целый месяц. Иногда кажется и так, и так. Может, впереди новая жизнь, но уже другая. Хотелось бы, но посмотрим.

15.09.91г.

26.10.91г.

ДУМЫ

В основном, всё замечательное, что со мной случалось в жизни, я заносил в эти тетради. Почти всегда это носило положительный эмоциональный заряд. А вот сейчас череда сплошь отрицательных факторов заставила исповедоваться на бумаге. То, к чему я пришёл, показало, что жить дальше по-старому невозможно. Цель жизни, которую я ставил себе в детстве, выполнена. Что делать дальше? Новая политика привела меня почти к полному, а в ближайшем будущем и окончательному обнищанию. После десяти лет работы в экспедициях весь труд оказался дармовым. Имея на начало перестройки около 15000 рублей, я, живя в общежитии и часто отлучаясь, не смог ничего существенного приобрести. Недавно я полностью исчерпал и закрыл этот счёт. Небольшие средства остались, но ведь нет никакой надежды на лучшее будущее. Всё это скоро рассеется, как утренний туман. Имея деньги, заработанные с нуля, я перестал их считать и удовлетворял все свои потребности, но не смог толково ими распорядиться. Человеку, всё существование которого не принимало всерьёз торгашество на тротуарах, очень трудно перестроиться. Но ладно бы просто отсутствие денег, которые никогда не играли для меня первостепенной роли. Очень обидно терять нажитое, чем просто не иметь их.

Главное, я лишён Родины. Леса, поля и реки в тех местах, где я родился, варварски уничтожаются садоводами и прочими захватчиками. Уже практически не осталось ни одного уголка, посещая которые, я мог бы вспомнить о детстве, о счастливых днях юности, полных надежд. А Родина в моём понятии, по которой тоскует человек и куда стремиться, это и есть именно память о местах, где ты родился и прожил большую часть жизни. Хорошо, если можно туда вернуться, но что делать тем, кому уже некуда возвращаться? Всё прошлое как бы ушло под безжалостные воды лет, как уходили деревни на дно водохранилищ. Причём правят свой звериный бал, в большинстве своём, люди, не имеющие корней на этой земле. А иноземец - он везде иноземец, не имеющий памяти, и, как следствие, жалости к местам, где поселился. Конечно, есть и исключения. Мне же, вроде как отказано в праве на землю, а в Ленинграде наоборот, заморожена возможность получить своё жильё. Да один ли я такой, но у каждого своя боль. Давит и просто убивает процветающее у нас воровство и мздоимство. Но всё-таки главное, наверное,  - это не просто отсутствие средств  и места существования, а лишение всяких надежд на лучшее. Так что же делать человеку, лишённому денег, дома, и хоть каких-то перспектив. Причём, жалко не то, что личной жизни, а «за державу обидно». Даже не хочу расшифровывать - в этих словах весь итог последних лет жизни страны.

К тому же, когда у личности, загнанной в угол, всё уже достигнуто, а нырять в новую грязную струю не хочется, то вроде, и смысл жизни теряется. Вот это и давит меня непосильным грузом днём и ночью весь последний год. Чтобы ни делал, мысли невольно возвращаются к проблеме: как жить? Именно жить, а не оборвать её, а если уж оборвать, то с оружием в руках. Если из нас вытравят людей, то звери будут кусаться. Да надо что-то и после себя оставить: сохранить прежнюю семью и создать новую, свою. Как себя побороть, чтобы ещё раз начать с нуля, осев на земле. Пока не чувствую в себе таких сил. Или поставить новую цель - посмотреть остальной Мир. Может, этого хватит до конца жизни. Пожалуй, вторая дорога для меня более лёгкая, чем первая. Но какую бы не избрал, всё равно буду жалеть об оставленной.

Почему я всё это пишу сегодня, а датирую вчерашним числом? Ведь вчера ничего такого не произошло. Приехал из Сланцев домой. Честно говоря, было о чём написать за октябрь, и с другим настроем я бы сделал это неоднократно. Ведь такая чудесная золотая осень в этом году. В Кривой Луке, на берегу Нарвского водохранилища, всё утопало в золоте. День за днём было тихо и солнечно. По ночам слышался шорох падающих листьев и возня мышей. Плеск рыбы нарушал покой водоёма. Утренние и вечерние зори были одна красивее другой. Тысячи гусей огромными клиньями бесконечно тянулись на юг. Потом пошли лебеди. В тишине я даже расслышал, что у них поют не только голоса, но и крылья. Рассекая воздух, они издают очень мелодичный и протяжный свист. Только утки, вынужденные держаться на воде, ошалело носятся от охотников от берега к берегу. Сейчас, правда, пошли дожди и уже случились заморозки, но в лесу спокойно можно собрать маслят и моховиков, вылезающих благодаря тёплой осени. День вот только очень короткий - в пять уже совсем темно. А по вечерам без света долго не усидишь, вот и топишь печь,  думая обо всём. Недавно приезжал брат на три дня, но я его проводил, и стало совсем грустно. Идти домой через лес совершенно не хотелось. Нахлынули какие-то тёплые чувства.

 Вчера утром по туману вышел на работу. Тишина абсолютная. Только большие рыбины ходят спинами над водой и пускают пузыри. Тут ещё собаки, мои спутницы, задавили ночью хоря, но оставили, вонючего, на дороге. Тоже, вроде, событие. Я всё откладывал до конца месяца, о чём же написать, но мысли о жизни вытеснили всё, вот так и получилось. А всяких птиц и зверей я повстречал там много, и о них уже не раз написано. После ноябрьских праздников опять поеду туда. Работаю как бы автоматически, лишь бы что-то делать, а то ведь так можно сойти с ума. Вообще, в хорошую судьбу верю, ведь даже временами помимо моей воли она складывалась именно так, как я когда-то планировал. Да спасёт нас Вера!

27.10.91г.

3.12.91г.

ВРЕМЯ СОВ

Сегодня выдалось очень удачное «окно» в ненастье. В 8 часов забрезжил бледный рассвет в расплывчатом, но вроде чистом небе. Сегодня я отправлялся на охоту скорее по необходимости, чем ради развлечения. Добыть бы кого-нибудь крупного, чтобы мяса хватило на всю зиму. Под ногами похрустывает пашня после редкого в эту осень заморозка. Впрочем, по календарю уже зима, но снег я видел только раз. Зато река полна воды от дождей. Воздух не слишком сырой и до упоения чистый. Тишина околдованная. Вообще-то для охоты это помеха, а так - просто чудо. Тетеревов, кормящихся клюквой, она сразу предупредила о моём приближении. Разлетелись и близко не подпустив. Ну ничего, я не тороплюсь и двигаюсь к Пейбовскому болоту. Солнце сегодня даже если и будет, то вряд ли увижу. Сейчас ему не осилить и высоту деревьев. Хорошо хоть небо чистое радует.

 А вот рябчик на лесной тропе оплошал. Подпустил меня, и, наверное, после удивления даже не успел испугаться, как было всё кончено. Особое внимание я уделял молодой поросли на болотах, где паслись лоси. Но сегодня судьба им благоволила, и наши пути разошлись. Остановился я отдохнуть на одной полянке и вот тут-то вроде услышал тяжёлые шаги зверя. Но не дождался (а может и показалось). Пошёл вдоль верховьев Чёрной речки вниз по течению. Помню, когда-то здесь я первый раз ночевал зимой. Сейчас же никак не мог узнать то место. Старые сосны-семенники рухнули, а молодой ельник сильно вырос.

У ковашевской дороги лаяли собаки и стреляли - не один я сегодня был на охоте. Прошёлся вдоль бобрового хозяйства, отметив, что звери расселились ещё ниже по реке. Огромные осины стояли наполовину подгрызанные, другие уже были почти «переработаны». Вот, боюсь, дойдут до садоводства, и там им конец. Прошёлся вдоль Пейбовского ручья и немного по новокрасногорской дороге. Места знакомые и горячо любимые с детства. Но всё, что с ними связано, уже в прошлом. С дороги у одного из небольших болот заметил огромную неясыть. Вот уж действительно летающее серое пугало для птиц и мышей. Очень крупный экземпляр, а раскинет крылья, так совсем огромная сова. Села на сушину, и развернув голову на спину, следит за мной.

Время чуть за полдень. Но уже сумерки от набежавших туч. Это уже вторая сова за сегодня. Первую видел в заказнике, на болоте. Так же сидела на мёртвой сосне, и казалось, с нетерпением смотрела на стремительно надвигающиеся с запада тучи. Пробежав над лесом, они как-то неожиданно быстро поглотили солнце. Вот и наступило мрачное время сов. Только я об этом подумал, как встретил третью неясыть. Они уже не прятались, а лишь перелетали над буреломом, ища место среди еловых лап. С этого места я когда-то впервые вышел на остров. Тогда на полянках среди красивого леса росла чудесная земляника. Сейчас же всё в сумраке, запустении и развале. Почти не встречаешь ничего живого, только совы.

 Уже недалеко от дома поднял перелинявшего зайца, но тот быстро от меня скрылся. Опять подумал о совах, поднял голову, и на тебе - на высоте пня. Прямо передо мной сидит четвёртая. Невероятно! По-моему, такого ещё не было. Четыре разных встречи за два часа. В когтях, похоже, отливают хвостовые перья сороки, но лучше рассмотреть не удалось - хищница улетела вместе с добычей. Последним увидел дятла, долбящего изо всех сил ствол. Стучи, труженик, не дай полностью стать безжизненным родному лесу. Время сов рано или поздно пройдёт, и когда-нибудь наступит весна. Уходил и думал: как эта вся ситуация похожа на нашу жизнь в стране. Над всеобщей разрухой пришло царство хищников и с этим надо как-то бороться.

3.12.91г.