ЮРИЙ МАТВЕЕВ

Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам. Матфей: 7-7

260. Рисковая рыбалка
261. Четырнадцать лет спустя
262. Будни и сны о прошлом
263. Прямо пять, вокруг четыре
264. Письма к жене
265. О последнем времени
266. О старых вещах
267. Благодать
268. Рагуша

2.03.93г.

РИСКОВАЯ РЫБАЛКА.

Подобные истории происходят у нас каждую зиму. Еще с начала очередной тёплой зимы стали поступать сообщения об отрывах льдин с рыбаками. Их спасали с вертолётов сперва на Ладоге, а потом и у нас. Промысловикам приходилось таскать на буранах лодки к трещинам для переправы оставшихся на том берегу. Неделю назад мы с братом собрались за корюшкой, тем более, что клёв был хороший, он уже один раз ходил. Однако с горы обнаружили, что половину льда угнало вообще, а на кромке оказалась малая глубина и плохой клёв. Все возвращались. Но вот вчера, под вечер, я  обнаружил, что разводье наконец-то затянуло. Морозы были слабенькие, и ледок оказался тонким. Он, что называется, парил. Человек вдалеке по пояс утопал в дымке. Лёд встал только благодаря тому, что давно не было ветра.

 Сегодня утром я решил использовать выпавший шанс. Поехал на лыжах, что впоследствии меня и спасло, да и было так быстрее. За эту зиму сделал не один бросок по лесу на 30-40 км и поэтому уверенно приехал к началу клёва. Вот только погода была подозрительная. На небе тучи, то ли к ветру, то ли к осадкам и теплу. А ведь утром было минус семь. Вот и край старого, занесённого снегом и торосистого льда. Дальше ровненькое поле, с небольшими надувами и толстым инеем после вчерашней "парной". Ведь за ночь этот туман добрался и до деревни, укутав все ветви деревьев кристалликами льда. Даже под лыжами лёд неприятно потрескивал. Появились мокрые полосы. Но треск был от верхней корки, хотя и сам семисантиметровый лёд прогибался, когда я просто махал руками. Это было заметно по выплёскивающейся из лунок воде. Ветерок с юго-запада между тем набирал силу. Он гнал с Балтики воду, и её жёлтые пятна ещё утром были заметны у берега.

Клёв худо-бедно начался. Даже на старую наживку я вытащил жирнющую корюшку и сразу отрезал ей хвост, чтобы освежить приманку кровью. И действительно, почти тут же поймал вторую. Давно я не ощущал приятной тяжести на другом конце лески. Однако несколько штук ушло. Потом кто-то на одной и той же удочке пару раз съедал приманку и уходил с крючка. Но с упорством, достойным лучшего применения,  я дёргал удочку снова и снова. Потом всё же подсёк, и почувствовал такое сопротивление, от которого удочка вырвалась из рук. Тянул очень тяжело и вытянул огромную извивающуюся бельдюгу. Прямо не бельдюга, а сом. Ухватив эту скользкую тварь и преодолевая её сопротивление, с трудом вытащил крючки. Следом попалась ещё одна рыба, но опять бельдюга. Теперь они корчились и извивались на снегу.

Между тем, погода явно ухудшалась из-за ветра от берега. Клёв прекратился. Я оставил удочки и поехал на лыжах вперёд почти до старых ледяных полей с камышом, что были унесены неделю назад. Какой-то безумец забрался и туда, но сидел намного левее. Опять затрещал лёд, да ухнуло где-то сзади. У меня была мысль попробовать клёв с тех полей, но видно какое-то чувство самосохранения подсказало не ходить туда. А скорее холод, и время на сворачивание удочек. Я рыбачил в одиночестве. Основная масса, человек десять, сидели правее. Но и у них с клёвом было плохо. Стал потихоньку сматывать удочки, тем более заметил, что кивки сильно натянулись и быстро выбирают слабину. Сначала отнёс это на счёт прибывающей к берегу воды, но потом понял, что это был дрейф в сторону моря. Многие рыбаки ещё с утра не рискнули идти на молодой лёд и остались далеко позади.

Я поехал назад к подозрительно тёмной полосе, и, к удивлению, увидел трещину метров в пять с волнистой водной рябью. Ощущение от этого факта сначала было  прямо-таки неприятное. Такой тонкий лёд могло разнести в шторм в два счёта. Смотрю, и рыбаки свернулись и идут сюда. Узнал у них на счёт лодки, но её не оказалось. Ждать, когда кто-нибудь увидит с берега и выйдет на помощь, можно было до утра. Идти к кораблям оказалось также невозможно. Сразу после того, как я побывал у старых полей, их оторвало. Вот было бы интересно, если бы я остался  там без рюкзака с пищей. Да и сейчас был всего один бутерброд с маслом и несколько рыбин. Я уже прикидывал, можно ли съесть её сырой. Замерзать не хотелось, и я рванул на северо-восток по ветру, туда, где дуга трещин уходила за горизонт, к уже еле видимым кораблям, растворяющимся в серо-свинцовом небе. По ветру ехал быстро, пришлось даже снять фуфайку. Ситуация была экстремальной в основном из-за своей непредсказуемости. Хорошо, что я знал, что где-то за Ижорой лёд стоял не оторванным всю неделю.

Однако была опасность, что трещина идёт к фарватеру и соединяется с ним. После того, как я проехал пару набухших водой трещин, был риск оказаться на тонких и битых ледяных островах. Даже в случае спасения основной группы меня могли и не заметить. Ведь только что прочитал записки    Ф. Кука о достижении Северного полюса и мучительного возвращения домой. Сколько мужества надо было иметь, чтобы просто выжить! Несмотря на некоторые спорные моменты, я считаю, что этот человек первым побывал на Северном полюсе.

А тут какие-то ничтожные несколько трещин. Меня спасло то, что основная трещина расходилась на несколько мелких. В месте их стыка был битый лёд и маленькие разводья. С помощью лыж, на скорости мне удалось проскочить их уже по нахлестывающей волне. Риск окунуться был, но лыжи спасли. Пока ветер разгонял льды, мне удалось миновать все трещины различными манёврами. Мне не пришлось даже идти до Ижоры - переправился где-то напротив Лебьжьего. Свободно вздохнул только нa крепком  льду. Тут почувствовал, как вспотел и немного устал. Но идти по снегу и против ветра было всё же спокойней, чем метаться между трещин.

Мужики всё ещё стояли кучкой, ожидая спасения. Я выбрался на пирс и сказал рыбакам, что людей оторвало. Однако по такому глубокому снегу лодку тащить они не захотели. Но приняли к сведению, если не выберутся. После обеда сходил с биноклем на берег. На удивление, все переправились. Им просто повезло. Ветер на один момент изменил направление, и берега полыньи стали сближаться. Тогда они просверлили буравами льдину и перебрались по ней как по мосту. Ну что ж, на этот раз обошлось для всех. А я попал в такую ситуацию впервые. Это сейчас интересно вспомнить, а тогда было хоть и не страшно, но довольно неприятно. Главное, мой расчёт оправдался, да и кто знает, как бы дальше сложилась ситуация для оставшихся рыбаков. А так люди на берегу хотя бы знали о беде. Между прочим, с берега совершенно не видно, что людей оторвало, и схватились бы поздно.

2.03.93 г.  

11,12.04.93г.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ  ЛET  СПУСТЯ.

Никогда мне не забыть годы учёбы в техникуме, а особенно лучшие дни, проведённые там. Один из таких дней был 14 лет назад, как раз в эти дни, но только в мае. Я был на старинном току в квартале 117 и описал те события. И вот теперь я снова  собрался туда вместе с братом. Выехав из тёплого бесснежного Ленинграда, мы на удивление быстро оказались в зиме. Уже за Пушкиным показался сплошной снежный покров, а уж в Тосненском районе снегу было и вовсе по колено. Сюрприз не очень приятный, тем более что я рассчитывал охотиться без снега. Вышли в Лустовке с поезда за несколько часов до темноты и пошли по бровке Кузнецовского канала. После оттепелей лёд уже не держал, да и вода местами толстым слоем покрывала лед сверху. На возвышенной бровке снега было меньше, и это облегчало ходьбу, хотя скользкие склоны так и тянули в воду. Идти же по лесу было совершенно невозможно из-за разлившейся воды, прикрытой толстым слоем снега. Это последний буран добавил тут осадков. Правый берег канала был метров на двадцать очищен от леса, раньше такого не было. Следов людей не видно нигде - и это к лучшему. Наконец дошли до лесной дороги, где можно перевести дух. Саша заметил в полутора километрах какое-то животное. В бинокль рассмотрели, что это был лось, кормящийся у обочины ветками ивы. Решили подойти к нему, оставив рюкзаки здесь. Но это до конца не удалось: увидев нас, он развернулся поперёк дороги во всей своей красе и ушёл в болота, поросшие молодняком. Мы лишь попугали его, но за ним не пошли: надо было ещё вернуться до темноты в избушку. Да и её уже могло не быть, ведь прошло столько лет. Посмотрев назад, я увидел, что там, где остался рюкзак, какой-то зверь медленно переходит дорогу. Вот тебе раз, останься мы там, и столкнулись бы нос к носу. По размерам и походке я принял его за кабана. Уж очень далеко, а в бинокль я не успел рассмотреть его. Тем более, он оказался дальше, чем я думал. Дойдя до места, где были следы, я опешил!

Это были следы огромного медведя или, точнее, огромные медвежьи следы с хорошим отпечатком всех лап и нешуточных когтей. Даже в Сибири такие следы встречались редко. Видно медведя подняли талые воды, а вот теперь буран вернул зиму, но ему уже не до сна. В поисках корма он медленно обходил леса. Ох и голодно, видно, ему сейчас, остается разве что муравейник раскопать. А может и лося того выследит, но это вряд ли. Хотя лося лёд не удержит, а медведя даже свежий снег держал. Сплошная цепочка следов уходила куда-то к железной дороге. Опять же дефицит времени не позволил нам преследовать его, хотя зверь далеко уйти не мог. Да и голодный, в темноте и чаще, он становился опасным. Остаток пути оказался самым трудным. Лёд и снег постоянно проваливались. Идти с грузом было очень тяжело. Глаза уже плохо отличали плотный снег от мягкого, в пасмурных сумерках оставалось совсем  мало времени на ходьбу. У старых вырубов опять встретили вчерашний след медведя, а чуть дальше - волчий. Интересно будет ночевать в окружении таких соседей, если не окажется избы.

Только в десять вечера я наконец увидел небольшую избушку. Но, похоже, это была уже не та, в которой я ночевал. Изучая многочисленные надписи, нашёл самую раннюю, датированную летом 79го года. Возможно её построили сразу после моего пребывания там в мае. Но изба оказалась на удивление хорошей, с целыми стёклами, нарами и печкой. Видно студенты всё-таки поддерживали её. Мы натопили помещение и неплохо подкрепились палкой копчёной колбасы с гречневой кашей и чаем. Ночью один раз подкинули дров, а в пять уже надо было вставать.

Пройдя немного в сторону болот, я к великой радости услышал глухариный ток. Характерное щёлканье и скрежетание доносилось откуда-то с верхушек сосен. Идти было очень сложно. Стояла абсолютная тишина, а под ногами, даже когда замирали на месте, с хрустом проламывалась ледяная корка между кочек. Саша первый раз услышал токующего глухаря, но идти синхронно со мной под песню не получилось. С рассветом белый снег стал выдавать наши тёмные фигуры. Я остановился послушать песню, и она, как мне показалось, была с другого места. Двинулся вперёд - и вспугнул сидящего недалеко другого глухаря. Хлопая крыльями, он улетел.

Всё замолкло и мы надолго замерли. Наконец, осторожно стал пробовать голос другой глухарь. Но и к нему не удалось бесшумно подойти. Не получилась сегодня охота, но я нисколько не огорчился. Главное, ток пел и послушать его не менее приятно, чем охотиться. Под соснами весь снег был исхожен глухарями. Из года в год, с неведомых времён, они собираются здесь и проводят свои брачные игры. И хорошо бы так продолжалось всегда. Позавтракав, мы пошли к поезду. Теперь, бодрые, сытые, по готовой тропе, мы намного быстрее добрались до канала. Множество зайцев, белок, истоптало за ночь просеку, но ни один так и не попался. Наверное уже залегли. Внимание привлекли только свежие попутные следы норки, идущие по Кузнецовскому каналу. По ним проследили, как охотился зверёк, как делал норы в снегу, выискивая добычу, как поймал  ее наконец и ел, долго сидя на одном месте. Об этом свидетельствовали следы помёта и крови. Потом норка купалась в ледяном бассейне, а то уходила и под лёд. Сытая, она каталась с берега к воде, возможно играя, возможно очищая так шкурку. Иногда забегала по своим делам в лес, а потом опять пошла по маршруту, оставляя цепочку следов и норы с подмёрзшими краями. Так и пришли мы по её следам прямо к посёлку, а потом разминулись. Какая-то ошалелая утка пронеслась над просекой в сторону реки. Это было последнее существо, которое мы увидели в лесу. Надо бы приехать без снега, в мае, а может теперь опять через 15 лет, и уже сыну показать этот знаменитый царский ток.

  17.04.93г.

29. 05.93г.

БУДНИ  И СНЫ  О  ПРОШЛОМ

Я теперь геолог. Даже не верится, что пришлось побывать им. Потеряв последнюю надежду поработать второй год в собственном лесхозе, да ещё от родного лесоустроительного предприятия, я решил полностью отдохнуть от прошлогодней нервотрепки  и пошёл в государственную организацию. Это и была ГРП на торф и сапропель, известная  как "торфушка". В лесоустройстве не сдержали своего слова о приёме на работу в Ломоносовский объект, но это и к лучшему. Теперь я воспринимаю работу там как давно прошедшее дело, к которому не хочется возвращаться. Зато теперь хоть и не так выгодно, зато спокойно. Обычная полевая жизнь, да ещё новое дело.

В апреле мы ещё работали по льду на Карельском перешейке. Жили у озера Комсомольского, на охотбазе. И каждый день ездили на новое озеро, побывал и на Гусином, окруженным красивейшими сосновыми борами. На моих глазах происходило превращение зимы в лето. Наступили тёплые солнечные дни без ветра. Поразительная тишина во время закатов солнца. Блеск льда и вода. Первые весенние крики птиц, краски неба… эх! описать бы раньше. Работали мы до последнего, когда уже на закрайках проваливались, а лёд стал настолько рыхлым, что ноги увязали по щиколотку. Потом как-то сразу, без холодов и дождей, наступил жаркий май.

После праздников мы перебрались в Тосненский район на озеро Пендиковское под Шапками. Теперь уже работали с большим надувным катамараном. Определяли запасы сапропеля и брали образцы на анализы. Было очень приятно кататься в тихий жаркий день по озеру. А в лесу уже донимали комары. Мы туда заходили нечасто, но зато, кроме комаров, там были ещё  и прекрасные певцы: соловей и иволга. Дроздиху нашёл на гнезде с яйцами и посещал ее, пока птенцы не подросли. Одна чайка умудрялась сделать себе гнездо в обломанной бурей сушине на высоте шести метров. Встречал и пару цапель, но потом они исчезли – то ли рыбаки спугнули,  то ли засели на гнездо. Стоило где-нибудь задержаться и повнимательней осмотреться, как замечаешь что-нибудь необычное. Вот, например, рождение нежной стрекозы из страшной каракатицы. Это чудовище вылезло из воды на корягу, а потом произошло  чудо - появилась стрекоза. Она ещё не успела расстаться со своим старым обличием, когда я её застал. В сильно прогретой воде, на мелководье, ходили стаи рыбёшек. Тут поймали щуку в 10 килограмм веса. Правда наши рыбаки мастерством не блеснули.

Первую неделю было очень трудно дышать, так пылила осина. Дождей не было, и пух снежным покровом укутал всё. Вода ещё и от пыльцы стала даже скользкой. Палец непривычно скользил по телу. Тихими вечерами слушали птиц. Слово, сказанное здесь, можно было услышать на  другом берегу озера - настолько недвижим был воздух.

30.05.93г.

28,29.06.93г.

ПРЯМО ПЯТЬ, ВОКРУГ ЧЕТЫРЕ

Случилось так, что при перебазировании геологического отряда я остался в городе. А через несколько дней решил добираться сам.. Надо было ехать на юг Лужского района в посёлок Волошёво. Предварительно перед этим изучал карту, стараясь зрительно запомнить местность. Свою же карту отдал начальнику, а тот не вернул. Это была вторая мелочь помимо несвоевременного отъезда, которая привела к плачевному результату. Уж больно самоуверенно я хотел пройти прямо через леса от Дуги до Волошёво. Ещё повезло с мужиком, который достаточно подробно описал дорогу. Хотя до автобуса оставалось чуть больше получаса, я пошёл пешком. Оказывается, тут был огромный военный полигон, вокруг которого шёл весь транспорт. В шесть вечера я вышел в путь  и долго шел, следуя полученным указаниям. Во избежание риска обошёл КПП по низкорослому сосняку. Лишайник хрустел под ногами.

Здесь, в районе Дуги, на песчаных холмах росли красивые сосновые боры, только безлесный полигон для стрельб просматривался на многие километры. Наконец нашёл долгожданную грунтовку и по ней дошёл до перекрёстка со старым КПП. Тут стоял вагончик лесорубов, где я помылся и перекусил взятыми с собой бутербродами. Впереди, метрах в трёхстах, ходили какие-то люди, но я поленился дойти до них и уточнить дорогу. Считал, что если сверну налево и пойду прямо на западное солнце, то скоро буду в Волошево. А ведь мужик предупреждал, что надо свернуть направо, что меня тогда и удивило. Игнорировав знания местных жителей, посчитал более логичным делать так, как считал сам. Ведь моя дорога вела прямо на запад. Поначалу она своей накатанностью внушала доверие, хотя вместо прямой стрелы начала петлять. Вот тут бы мне и призадуматься о разночтениях с картой. Да  спросить о дальнейшем было  и не у кого, так как никто уже не встречался:  время было  вечернее и народ леса уже покинул. Шёл я почти без остановок 4,5 часа, то есть проделал не менее 25 километров. Солнце висело низко, да ещё отражалось  от луж, слепя глаза. Местность всё понижалась, переходя в болото, да и вода появилась на дороге. Миновав  многочисленные вырубки, дорога превратилась в разбитый зимник. Я уже с трудом прыгал с кочки на кочку, чтобы не замочить матерчатые кроссовки. Комары, рассвирепевшие к заходу солнца, назойливо жужжали и не давали останавливаться. Наконец пересёк вторую по счёту речку, и дорога растворилась в последних вырубках. Я оказался перед фактом, что даже самые хорошие дороги могут привести в никуда. Надо было после гонки успокоиться, вернуться к речке, отдохнуть, попить воды. Время уже около одиннадцати, а обратный путь очень долог. Сразу почувствовал боли в правой голени от разовой перегрузки. Назад старался идти более осторожно, но всё равно по привычке набирал темп. Зато солнце не било в глаза, а лёгкий ветерок шелестел в осинниках, отгоняя комаров. Небо полностью очистилось, и половинка луны уже серебрилась над лесом. Однако ночь не помеха в пути. Хоть этот район на  150 вёрст и южнее Ленинграда, но белые ночи и здесь ещё не прошли.

 За время пути я поднял пару глухарей, да ещё какой-то зверь, почуяв меня, шарахнулся от дороги в кусты. Сначала над дорогой низко тянули вальдшнепы, но после полуночи и они пропали, зато по обочинам рассыпались жёлто-зелёные огни светлячков. Нагретая в болотах вода сразу выдала себя ощутимым туманом. Надо сказать, что я совсем не расстроился:  хоть какое-то приключение случилось для разнообразия, да и возможность прогуляться в белую ночь появилась. Только вот ноги всё сильнее болели, да и зрение в сумерках подводило, не позволяя четко рассмотреть предметы.

 В общем, после семи часов ходьбы я вернулся к вагончику и решил заночевать. Перекусил остатками хлеба и колбасы, а главное, напился воды с лимонной кислотой. Несмотря на прохладу, быстро заснул, хотя через два часа уже надо было вставать, чтобы успеть к автобусам. Разогнав кровь резкими движениями, я пошёл в обход полигона. Сильный туман висел крышей над головой там, где дорога опускалась в ложбины. Ноги ещё не прошли, и на входе в город особо чувствовался асфальт. Встретил ещё длинноногого зайца, мокрого от травы. В 6 утра был уже на станции, и тут узнал, что автобусы ушли в три часа ночи и будут теперь только после обеда. Сначала решил ждать, но так как делать этого не люблю, то плюнул на всё и поехал в Ленинград, чтобы вернуться сюда уже ночью. Всё равно сегодня не успею на работу. Вот товарищей подвожу - это точно, ведь ждали меня вчера. Сейчас уже почти отдохнул,  скоро надо ехать. Вот так и получилось, как в пословице, когда прямой путь оказывается длиннее окружного, а для меня он составил 50 километров.

Послесловие. Сейчас, переписывая этот рассказ, я уже знаю, посмотрев карту, что ошибся в самом начале, пойдя по грунтовой дороге на полигоне не в ту сторону. Да и до Волошево было по прямой 34 километра. Масштаб на карте, которую я смотрел, был другой. А путь мой кончился у непроходимых болот, и вернулся я вовремя.

29.06.-10.07.93 г.

10-27.08.93г.

ПИСЬМА  К  ЖЕНЕ

Лена, ты знаешь, я хоть и вышел заранее из дома, но в поезде оказался не первым. Увидев  мои огромные рюкзаки за плечами и две полные авоськи, народ понял, что пришёл не нелегальный журналист Бендер-Задунайский, который будет осчастливливать соседей поглощением замученных куриц, а скорее пан Гринько откуда-нибудь с Полтавщины. Обтерев пот к отходу поезда, народ обзавёлся бельишком у, на редкость вежливых, проводников, и сразу же принялся доставать свои запасы. Но куда им до меня. Смачно похрустывая огурцами и луком, я с трудом ориентировался среди множества бутербродов с колбасой, сыром, яйцом, разложенных на столе.

Все пока терпеливо читали газеты, но когда я достал сало и шоколадное масло, соседи, свирепо замолчав, легли спать. Если говорить о напитках, то вагон походил на кооперативную лавку, заваленную лимонадами и соками в полиэтиленовых бутылках. Такая уж пошла сейчас мода. Вообще я заметил одно замечательное изменение по сравнению с прошлыми годами. Уже никто друг другу не предлагает  пообедать, как раньше, и не только в нашем купе. Всю дорогу я только и делал, что ел, спал, забивал голову  протухшими новостями из газет. Да ещё смотрел на знакомые пейзажи за окном поезда. Конечно, любоваться Пикалёвскими карьерами или дымом труб Череповецкого завода, от которого не возможно дышать, было не очень приятного, но вглядеться в ночное звёздное небо над Уралом, право, стоило. Даже после полуночи, в свете остатка луны виднелись серые утёсы, да блестящая лента реки.

Наконец в Свердловске я купил с Божьей помощью билет до Красноярска, и пошёл прогуляться в заплёванный парк. Ведь этот город так и не изменился. Цены бешенные : в камере хранения с меня содрали 300 рублей ( а потом и 400), которые я нашёл в туалете поезда (чистые, чистые, не волнуйся, не морщись). Сел в парк писать тебе письмо и поздороваться. Здравствуй моя милая, с добрым утром! Наконец, благодаря разнице во времени, я стал вставать раньше тебя! Да, тут подвалил подвыпивший парень и спросил, видел ли я оружие, достав макет пистолета. Я уж думал, что этот дурак достанет настоящий. Он поинтересовался, можно ли им напугать. Я посоветовал попробовать ночью, но он, как видно из дальнейших событий, поторопился, так как через пять минут появился с другой стороны без пистолета и со следами наручников. Оказывается, он вздумал на перекрёстке стрелять в троллейбус, и его сразу повязала милиция, отобрали  всё и, оштрафовав, отпустили. Я долго смеялся, а его друг с перепугу куда-то пропал. Ладно, до поезда ещё четыре часа и  надо побродить по городу. Не прощаюсь.

Итак, вовремя убравшись из Свердловска, я сохранил хорошее расположение духа. К сожалению, часть картошки и яиц от тепла испортилась, а ты знаешь, как болезненно я к этому отношусь. Следующий поезд был уже не подарок. Дверей нет, туалет не работает, грязь, зато окна открываются и есть свежий воздух, хотя не всегда  свежий, благодаря сквозняку из туалета. Да ещё отсутствовал второй вагон, и пассажиры бегали по составу в его поисках. Пьяные проводники вечно путали номер поезда, да ещё и часы у них врали на час. В общем, как в известном юмористическом рассказе: на месте второго вагона был восьмой – как раз между четвёртым и пятым. Под конец пассажиров, успешно  решивших  подобный ребус, озадачили  тем, что сказали: "После Новосибирска - идите куда хотите, второго вагона нет".

 В Новосибирске в этот хаос внесли свою лепту и китайцы, которые вообще не понимали в каком они вагоне, каком поезде, и куда едут. От станционных шумов мы долго и хорошо отдыхали на каком-то степном полустанке, так как были разобраны пути. Местность тут - сплошная равнина, с выпуклыми, как капли на столе, озёрами. Наконец, обсыпанные тепловозной копотью и вымотанные за ночь, мы приехали в Красноярск. И вот игра судьбы - ровно 13 лет назад, именно в этот день я улетел из этого города. Теперь сижу у аэропорта, которого уже нет, и вообще, на всём лежит печать ветхости. Порадовал только транспорт, который из самого дорогого тогда, превратился в самый дешёвый.

Сейчас над Енисеем туман и утро. Жду автобуса до Кононова, а то "Метеор" безумно дорог. А ещё, Леночка, жалею что не могу тебя поцеловать и сказать: "Доброе утро!" Но каждый день я думаю о тебе и пишу для тебя. Сегодня кончается пятый день пути. День переездов, паромных переправ и утомительных переходов через поля под палящим солнцем. Длительное бездействие дало себя знать и пот катился ручьём. Но насколько жарким был день, настолько прекрасен вечер. В тишине только плеск прыгающих рыбок в реке Кан, шуршание на ветке вездесущего бурундука, да стрекотание кузнечиков. Не дойдя 10 километров до цели у Большого порога, я стал  ужинать, но сначала упал в тёплую речную воду, выбрав чистое место среда водорослей. Река сильно обмелела, похоже давно не было дождей.

Ах, чёрт, кипит каша, сейчас... Приятного аппетита!

Рядом впадает холодный ручеёк, журчит по-своему. После всех этих разъездов ложусь спать пораньше. Между прочим, всё, что я здесь описал, передается коротко в телеграммах: "Очень хорошо добрался". И это так. Спасаясь от речного тумана, забрался я на ночь в сосновый бор и лёг спать, но тут собрались комары, похоже, со всего края. Пришлось измазывать ДЭТой  все: от кирзовых сапог до шапки, но они делали попытки пролезть ко мне в спальник.

Встал в шесть. Внизу по воде плывут ещё остатки тумана. День обещает быть жарким. Наконец я увидел настоящее лето. Пойду не спеша, ведь настраиваю себя так, как приехал домой. Я уже думал, что итогом сегодняшнего дня будет вывод, что карту надо изучить получше. Сначала я бродил в верховьях ручьёв по медвежьим тропам, так как пошёл не тем путём. Сбрасывал лишние килограммы, но это на пользу, а вот сбитые ноги -  уже хуже. От жары пришлось раздеться по пояс, но на мокрое от пота тело липла паутина и всякие семена и колючки. Выходя к реке, несколько раз нырял в благодатную воду, да отпивался соком из лимонной кислоты. В лесу ещё ничего нет, только суп из нежных свеженьких маслят сварил. Лена, приезжай, их тут много. Но, правда, ещё больше пауков, зато они перехватывают слепней. Столько пауков я ещё не видел! Весь лес опутан паутиной. К вечеру начались горы, и я наконец доплёлся до Большого порога. Тут-то и позабыл про все невзгоды. Такая красота! Склоны, поросшие вековыми соснами, сжимают реку, но она сумела пробить себе путь сквозь огромные глыбы. Вода пенится и бушует. На скалах  пятиметровой высоты  лежат огромные стволы деревьев, принесённые с верховьев. На серых гранитных утёсах стоит три памятника погибшим на пороге. По берегам встречаются остатки разбитых огромных плотов. Кое-что ты увидишь, я снимал камерой. Со скал видно, как внизу плавают стаи крупных, черноспинных хариусов. Ой, Лена, стало совсем темно. Желаю тебе спокойной ночи и целую.

Поспал отлично, без комаров, без мошки, а вот встал полшестого в панике. Открываю глаза, а на небе тучи и тишина. Пока не пошёл дождь, решил собраться и позавтракать. Но оказалось, что это туман в сопках, а по воде он пошёл позднее. Так что день выдался опять очень жарким. Как я и предполагал, тут шли дожди с 31 июля по 4 августа.

Намучился я с утра, преодолевая прижимы у огромных утёсов, да и заросли черёмухи и папоротников такие, что самого закручивало. Зато, как назло, стали попадаться белые, да сразу десятками. Сначала я выкидывал червивые, потом брал только маленькие, потом только шляпки, и всё равно набралось около ста белых и полсотни красных. Вот бы тебя, Лена, сюда! Это хорошо, что я не искал, а брал только то, обо что спотыкался. Наварил, нажарил, да куль отдал мужику с сыновьями. Я их тут встретил на отдыхе. Он обещал меня вывезти.

 Нашли отличное зимовье с баней. Лена, как я парился пихтовыми вениками!  Аж голова кружилась. Ныряли в реку по несколько раз, и всё равно вода не остужала. Да, давно я так не парился. Даже ради этого стоит съездить сюда, а может мы ещё и приедем, а, Лена? На реке летают кулики да утки. А ещё ястреба таскают то мышь, то птичку. Завтра схожу посмотрю кедры,  может половлю рыбу, да  пора и возвращаться. Сижу я сейчас в том месте, куда попала в карту иголка. Помнишь, я тебе рассказывал, как, объездив всю страну, я как-то зимой взял карту, раскрутил, и закрытыми глазами ткнул иголкой, предварительно загадав, что может когда-нибудь приеду сюда  пожить, посмотреть, то есть отдался в руки судьбы. И вот попал сюда, в низовья реки Кан, в район Большого порога, в середину второго за ним ручья, где оказался центр дырочки с радиусом семь километров. Сейчас время 12-45 по-местному, 17 августа. Наконец, через неделю пути, я добрался сюда. Это было как бы заключительным этапом,  последним местом из тех, которые я должен был посмотреть в Союзе.

Здесь склоны ручья поросли, в основном, берёзой и осиной с примесью хвойных пород. Поперёк ручья, как огромный шлагбаум, лежит старая осина, словно указывая на конец предназначенного пути. По берегам крупная красная и чёрная сморода, но её мало. В ямах воды серебристой лентой стоят хариусы. Тяжело мне достались эти 6 километров от устоя. Тропы нет, и приходилось прыгать по камням над водой, перелезать огромные завалы и продираться через густую траву. Зато видел дикого козла, который ходил вокруг и ревел, пока я его не вспугнул. Вечером опять будем топить баню, уж очень понравилось. Нет, Лена, мне явно пора уезжать от соблазна. В большой пакет влезают всего 12 белых, так больше нельзя. Это их я уже у дома набрал.

Я заснял прохождение Большого порога на полном ходу с двумя моторами. Захватывающее зрелище. Катер бросает, только держись. Проявлю плёнку и тогда как следует все рассмотрю сам, а то всё время смотрел в камеру. Когда поднимались вверх, то у моих спутников из-за нехватки бензина заглох один мотор. Еле вывернули на запасном. Сегодня, думаю, заночую уже на Енисее. Для оплаты проезда, уже набрал пакет белых. Сейчас уже вечер, вороны летят с островов укладываться спать. По Енисею взад-вперёд снуют корабли. Буду ждать утреннюю "Ракету". Красивые места я посетил, но есть только одно "НО". Недалеко находятся Красноярск-26 и 45. Это атомграды с могильниками ядерных отходов. Как чувствовал, что рядом есть какая-нибудь гадость. Но местные вроде не волнуются. Вот так-то.

Лена, сегодня я побывал в заповеднике "Столбы". Потрясающей красоты место. Это первое место в Сибири, которое поразило меня ещё в восьмидесятом году. Правда тогда я был немножко в стороне, у подъёмника. А тут подниматься пришлось по так называемому "пыхтуну" - это дорога вверх длиной 7 километров. Идёшь и пыхтишь. Но зато когда взбираешься на скалы, то открывается захватывающая дух картина тайги. Вокруг такие же скалы торчат на вершинах лесистых гор. Стоишь на краю, и ноги сами дрожат, да ещё ветер. Я уж постарался поснимать панорамы, а потом спустился в зверинец. Очень мне  тут понравилось: к любому животному можно подойти близко, и про каждого что-нибудь пояснено или рассказано, зачастую в шутливом тоне. Мне очень понравились две рыси, и огромный суровый филин. Тут ещё есть целая гостиница для оставленных кошек. Сейчас спускаюсь вниз на автобус, заночую в городе, а завтра буду выбираться к своему другу в Кордово. Ночью мне удалось переспать на берегу Енисея, но это уже после отправки письма, а кончается оно личным обращение к жене, что я здесь и опускаю...

Здравствуй, моя дорогая любимая жёнушка! Уже три дня я тебе не писал - просто добирался до цели с боем. То электрички отменяли, то тепловоз с рельс сошёл, и была задержка в пути. Ходил целый день по Красноярску и ужасался ценам. Позвонил тебе в пятницу, но никто не ответил. Зато нашёл у кабины ещё двести рублей. Но кроме находок, не обошлось и без потерь. Взяв штурмом общий вагон, я, полный счастья, залез на третью полку и утром там случайно оставил свой охотничий нож. Хорошо есть запасной, да ещё и третий - я нашёл его в лесу, но потом увидел мотоцикл и оставил его там, так как наверняка этот мужик потерял. А вот теперь и сам на бобах. Но меня выручил друг - подарил отличный охотничий нож. А ещё я везу огромную чёрную шкуру медведя. Я уже спал на ней - отличный ковёр. Но до этого, отгромыхав ночью по тоннелям Восточного Саяна, и узким, как соломинка, мостам над пропастью, я приехал в Кордово. Тут уже осень лизнула деревья, и впервые собравшиеся над горами тучи брызнули дождём. Но я успел позавтракать утром на своём месте у Кизира, а потом был уже в гостях под крышей. Тут пил мёд, ел пироги и мылся в бане. Обсуждали новости и планы. Залететь на участок сейчас, к сожалению, не удастся. За вертолёт надо много платить, и друг пойдёт туда на лодках числа двадцатого сентября. Зимовье, которое меня приглашал строить, не придётся делать. У них свои сложности с кровососами из "Крайпотребсоюза". Неизвестно кто и как там будет охотиться дальше. А может, это и к лучшему - быстрее увижу тебя.

Так что вчера вечером я уже расстался с Енисеем в Абакане и по хакасским степям и лесистым дорогам Кузнецкого Алатау приехал в Ачинск. Издали видел каменных "баб", проезжал станции с названиями "Сон", "Туманная", и эти названия очень соответствовали действительности. Посёлки находятся как бы в котловине между гор, и вечером кажется, что они погружаются в туман и сон. Тут есть и целебные источники, у которых живут и лечатся старухи. Сегодня с утра понервничал у билетной кассы, но всё обошлось. Я вообще действую нагло: если нет билетов, то просто сажусь в поезд, а потом расплачиваюсь с проводниками. Думал заехать к Шуре Кузнецову, но еду с грузом домой, а там видно будет. Ладно Леночка, у меня сейчас поезд и надо идти... Сейчас жалею, что не поехал по-другому. Если бы знал, что в Кордово заезд не удастся, то остался бы на реке Кан, и привёз наволочку сушёных белых грибов. А так, я опять поторопился и остался без трофеев.

Лена, пишу тебе уже под Свердловском. Дорога была муторная и тяжёлая. Я всё никак не могу проехать этот город без каких-нибудь неприятностей. Про самочувствие даже писать не хочется. Одно утешает, что скоро всё-таки доберусь до места и мы встретимся. Переспал на какой-то станции, уже в Европе, хотя собирался в лесу, однако ночью с электрички было не видно где слезать, да и дождик заморосил. Хотел мозги проветрить, но теперь придётся болтаться по городу и трястись ещё 36 часов. Это ещё очень удачно получилось, так как в предварительных кассах нет билетов на 7-15 дней вперёд. Только благодаря тому, что  я знаю порядки на железной дороге, я и достаю билеты. Надо отдать должное, в последнем поезде очень хорошо обслуживали свердловские студенты.

 Только мы проехали столб "Европа-Азия", как небо затянулось и пошёл дождь. Из окна последнего вагона я наблюдал красивейшие места, где дорога идёт над рекой Сылвой под Кунгуром. Повторяя повороты реки, она прижимается к скалам и нависает над ней. Проезжая полмесяца назад, я видел тут звёзды и луну, а сейчас дождь. Урал действительно седой и хмурый. На пути в Сибирь я ещё не знал, что на следующий день здесь произойдёт железнодорожная авария, и масса нефтепродуктов попадёт в реку, отравив всё в округ. Дальше всю дорогу, за редким исключением, шёл дождь. Я изнывал от тоски без газет и радио, да ещё за окном картина залитой грязью вологодчины. Тут и трактор утонет. К утру я уже собрался, и жду, когда выйду из этой клетки. Думаю своим появлением преподнести тебе сюрприз, и последнее письмо придёт вместе со мной. До свидания и здравствуй. Твой Юра.

Послесловие. Решил я оставить на память письма любимому человеку, который меня теперь ждёт. Поэтому не рассказ  писал, а немного изменил содержание писем. Первоначально хотел написать три отдельных рассказа, первый из которых назывался бы "Точка на карте". Но может так и лучше будет - передавать все впечатления от путешествия, а не только описания природы. Тем более, я за собой заметил, что на первый план у меня выходят интересные люди, их поведение и характеры. Может на это в дальнейшем и буду делать акцент. Здесь я хотел описать несколько таких типов, но пока воздержался. Короче, на будущее даю себе свободу в выборе тематики своих рассказов.

29.08.93 г.

14.09.93г.

О ПОСЛЕДНЕМ ВРЕМЕНИ

Впечатления от дней, прошедших после приезда из Сибири, оказались какими-то двойственными. Я вроде бы отдыхал, но в тоже время начинал томиться от неинтересного времяпрепровождения. Идёт осень, надо бы съездить за грибами и клюквой, а я вымучиваю себя, настраивая на такие поездки. Но если с грибами вопрос решался  - чуть ли не в саду  их изобилие, то за ягодами надо идти подальше. Мы с Леной даже из парка под "Университетом" притащили целую сумку чистых грибов. Если раньше выпадала бы возможность сходить в лес, так я сразу бы убежал. Но, наверное, тот лес остался только в душе, а в действительности  всё уже мёртвое. Есть пространство земли практически без его коренных обитателей, но заполненное толпами садоводов, грибников, лесорубов, толкаясь среди которых ты должен что-то урвать для своего пропитания. Это уже похоже на наш рынок. Вот и не тянет меня туда. Надо идти, а я мучаюсь в городе и не хочу. Надо съездить по делам в тихую Усть-Лугу, где несмотря ни на что затеяли строительство порта, но я с двух попыток возвращаюсь назад. Хорошо на днях под настроение  съездил на Карельский перешеек и прошёл с братом побережье залива от Озерков до мыса Флотского. Хоть тут был рад отличной погоде, отсутствию отдыхающим и чистому морскому воздуху. Солнце-то светило, но уже не ляжешь и не позагораешь под холодным ветром. А так заманчиво блещет море, так хорошо пахнет сосной. Шиповник  еще цветёт  и в тоже время полно крупных спелых ягод величиною чуть ли не со сливу. Воду уже не потрогать - кусается холодом, но по песку идти можно. А берега тут красивейшие: сухие, высокие, с чистым, в основном, сосновым бором. Очень много стоянок, но уже опустевших, а летом тут, видно, полно народу, тем более, что на тёплые моря уже не съездишь. В дымке через залив виднелся и наш берег, выделялась трубами и блоками ЛАЭС.

Грибов мы набрали немного,  но остались довольны поездкой. В следующий раз доберусь, может быть, и до Берёзовых островов, которые уже видны на Выборгском заливе. Созрел я за несколько дней, и до похода за клюквой, ранним утром, ещё в заморозок, доехал до Лебяжье и пошёл в лес. Со встречной электрички выгрузилась огромная толпа добытчиков и с гулом и топотом понеслась за нами. Мы с братом кое-как отделались от последних «хвостов». Утро-то выдалось без облачка и ветерка, но ноги мёрзли в болоте, заполненном холодной водой. Я в этих местах по тропам прошлым летом ходил в драных кроссовках, а сейчас  и в болотниках тонешь. Но клюква попалась не обобранная, хорошая. В обед, не выходя с болота, развёл из сухой сосны костёр и погрелся. Недолго радовался тишине: со всех сторон, прорываясь в трясину болота, ползли ягодники. Хорошо, я успел основное взять, нам с Леной хватит. Саня ходил по нашим местам за грибами, но везде только тропы от ног, и ничего хорошего, но, правда, груздей набрал. А так - тоска и скука в родных местах.

А вот по городу я почему-то люблю ходить. Может потому, что в последние несколько лет постоянно живу тут и как следует его узнал. Было время побывать во всех более-менее интересных местах. И ходить не надоедает, так как всё время чем-нибудь любуюсь. А сейчас, в бабье лето с начинающей золотиться листвой особенно хорошо погулять в Летнем саду  или вдоль морских или речных набережных. Может правильно раньше делали, что лимитчиков постоянно прописывали только после десяти лет проживания тут. И хотя я не лимитчик, но, прожив здесь более десяти лет, я понял, что влюбился в этот город. И пусть его по-разному называют, для меня он - Питер, единственный, и нет в Союзе лучше. Это уж точно. Хотелось бы рассказать подробнее, почему именно я его так полюбил. Но это уже столько делали другие, что не буду и пытаться, даже для себя.

 Вот что-то переломилось в душе, вот обратил внимание на какие-то художественные линии, почувствовал его воздух, пообщался с нашими людьми, взглянул на яркие торжественные краски и понял только, что хочу быть здесь. И пока только это, а может, ещё ничего и не понял. Но ведь новое для себя открывать всегда интересно. Вот и хожу по улицам, пытаясь что-то снять. Будет хоть что вспомнить в слякотную зиму. Ведь десять лет, чёрт возьми, ничего не видел, а сейчас только, не глаза, а душа прорезалась, и впустила его содержание к сердцу. Впрочем, надо ещё всё осмыслить.

ФОТО ПЕТЕРБУРГА 1993г.  

14.09.93г.

19.09.93г.  

О СТАРЫХ ВЕЩАХ,

о их судьбе и службе, и почему о них стоит написать. Ещё в детстве случалось так, что я, выбрав какую-нибудь палку, так долго ходил с ней, что просто прикипал, и без её помощи чувствовал себя неуютно. Или, например, надев лёгкие литые кирзовые сапоги, я таскал их везде по одной шестой части суши, и даже там, где их следовало бы заменить. Занашивал до последнего, и с сожалением расставался. Были любимые ножи, рюкзаки, шляпы, но всё это служило мне в моих странствиях от силы несколько лет. Хотя фотоаппарат, купленный отцом ещё в 75 году, я только сейчас собрался заменить на импортный. А ведь сколько красоты попало в объектив  этой простенькой "Смены". О самых главных ветеранах стоит упомянуть особо. В 76 году, мне школьные друзья подарили котелок. Первый раз я с ним сходил на Лубенское озеро, и в основном использовал в походах по нашему району. Он столько раз был обожжён и прокопчён, мят и бит, что и не припомнить. Давно сгорела его дужка, и не одна. Сейчас я его беру редко, и лежит он у меня на полке, незаслуженно забытый. Но зато когда еду с ночёвкой в наши леса, то беру его как друга, чтобы вспомнить былые походы.

Следующий жизненный этап был у меня связан с работой в экспедициях, первая из которых была в 78 году на Мшинских болотах. Тaк вот, там мне выдали энцефалитку, бывшую в употреблении. И я так был рад этому событию, что не передать. Это же была настоящая энцефалитка, в которой ходят люди интересных и мужественных профессий. Уже не помню, одевал ли я её в первый сезон или бережно спрятал. Скорее всего второе. И что удивительно, она оказалась самой прочной из всех, которые я носил позднее. Последний раз её донашивал брат в Бодайбо, и сейчас она лежит где-то в ящиках. Только от неё осталась верхняя, наиболее прочная половина, низ съел рабочий пот. Уж никуда, казалось бы она не годна, но обернули ею банки и отправили домой, сохранив, как память, заслуженную вещь.

И наконец последнее, что я приобрёл ещё в 77 году или годом раньше. Тогда я, направляясь в ателье города Ломоносова, поднимался вверх по дороге и нашёл 50 рублей. Таких денег я тогда не видел и думал даже, что фальшивая, так как не было водяных звёзд. И вот, переварив радостное событие, я использовал их, купив станковый рюкзак, состоящий из сборной, а не сварной рамы и водонепроницаемой ткани, Так вот, этот рюкзак зафиксирован всё той же "Сменой" в самых разных уголках Союза, а уж побывал он почти во всех. Ведь это с ним я ходил вокруг СССР, ездил на Дальний Восток, и таскал в пекле пустынь Каракумов и Кызылкумов. Это им я придавливал вход палатки в буран под Воркутой. Затаскивал на себе его в горы. Он начал ломаться, перетираться, да и мою шкуру потёр, но зато теперь так подогнался, что никаких мешков мне не надо. Уж его-то я знаю как свои пять пальцев, а может и лучше. Он и сейчас стоит в полном снаряжении после поездки в Красноярский край, а ближайшее путешествие, куда я хочу его взять, - это поездка в следующем году в Западную Сибирь, под Сургут. Это у меня жена ткнула туда иголку, расстелив карту мира! Меня этот выбор очень обрадовал. Близко, удобно, интересно, да можно ещё пол-Оби проплыть на Север, где мы не были. Вот такие у меня были друзья и спутники, и очень давно я хотел о них написать.

19.09.93г

2,3.10.93г.

БЛАГОДАТЬ.

После холодного и дождливого лета осень преподнесла сюрпризы. Вот уже с месяц стоит хоть прохладная, но сухая погода. Сентябрь порадовал, а в этих первых днях октября вообще наступила благодать - настоящее бабье лето. Я решил съездить на северное побережье Финского залива, к Озеркам, где мы с Сашей набрали отличного шиповника. Вот за ним-то я и ехал. Но  вторая  попытка добраться туда оказалась неудачной. То электричек не было, то мы с женой, погуляв в Комарове, вернулись назад, то сегодня отменили автобус. Собралась огромная толпа народа, и я, прождав значительное время, плюнул и пошёл на берег. Было раннее осеннее утро выходного дня.  Все постепенно начинало отходить от ночного заморозка. Зеленогорск лениво просыпался, хотя ожидался великолепный солнечный день, и, право, стоило поспешить на природу. Вот наконец сквозь пёструю листву проступила и бирюзовая гладь залива. Из-за антициклона воду уже давно оттянуло в Балтику, а  иначе прятались бы мы от западного ветра, несущего наводнения. Только утки и чайки возились и плескались на безопасном расстоянии от берега. Да ещё вороны по-деловому обследовали оголившиеся песчаные косы, да тину у берега. Конечно, от тины пахло неприятно, но она лежала не везде.

Чуть ближе к лесу воздух был насыщен запахом листвы, хвои и подмёрзшего песка. Солнцу ни что не мешало согревать теплом тело. Слабый ветерок появился с запозданием, да и то ощущался только по ряби на морских просторах. В дюнах я присел почитать, подставив солнцу лицо. Однако не прошло и часа, как понадобилось разогнать кровь, всё-таки нельзя забывать, что уже осень. Кусты шиповника я нашёл и здесь, и даже очень много, но на нём, к сожалению, не было ни одной ягоды. Отойдя немного от берега, я пошёл по тротуару вдоль дороги на Комарово.

На стоянках встречались машины. Люди останавливались, поражённые красотой, и выходили на берег. Шоссе выглядело просто неповторимо. Спокойное море лежало рядом, а лес зачаровывал свежестью и осенними красками. Золотистые берёзы, зелено-жёлтые осины и тёмные ели, невообразимо сочетаясь, нависали над дорогой. Но красивей всех был, конечно, клён. Ярко-красный наверху, сверкающий прозрачной желтизной в середине, и ещё кое-где нежно-зелёный внизу, он прямо светился под боковыми лучами невысокого солнца. На зелёном газоне травы под ним уже лежали кучи самых ярких и красивых листьев. Дети не только собирали их, но и валялись в густом ковре. А взрослые просто не могли в это время на них сердиться, ведь у всех было необычное настроение. Красота осеннего леса пленила каждого.

Там, где хвойные боры уходили вглубь от берега, лес темнел, становился загадочней. Его дремучесть подчёркивали мхи и лишайники, но солнышко пробивалось и туда, рисуя невообразимые тени на освещённых полянках. Дышалось легко, идти было хорошо, и везде была красота. Вот это благодать! Я очень давно не выходил надолго в лес и очень соскучился, а сегодняшний день у меня как отдушина. Такие дни просто отпечатываются в памяти.

На следующий день я, уже с женой, поехал в Царское Село. Там находится прекрасный парк, который стоит посмотреть в золотую осень. Первое, что поражает сразу - это дворец. Ведь надо придумать такое сочетание: ярко-голубая стена с белыми колоннами и ажурными украшениями из золота. Потрясающее зрелище подавляет посторонние чувства. С любой точки, глаза выхватывают неописуемые картины. Кроме главного дворца, в парке масса архитектурных сооружений, и, если бы не родная природа, то мы из азиатских хором попадали бы на Дальний Восток, в Китай, или наоборот, в строгую средневековую Европу. Пруды и каналы тут облюбовали утки, да ещё в таком небывалом количестве, что привыкшие ко всему горожане только диву давались. Они облепили все острова, все пеньки от старых причалов, и даже сидели на деревьях, склонившихся к воде. Кое-где случались и потасовки. К сожалению, у воды сегодня стоять было неуютно: в отличие от вчерашнего дня, сегодня дул ветер. Но солнце по-прежнему сверкало, зажигая золотые купола и липово-кленовые аллеи. Высокие кустарниковые стены уже почти освободились от листвы, очевидно после первых морозов. Там шуршали воробьи, голуби и вороны. Шорох стоял такой, как будто там кабан роется.

9.10.93 г.

14.11.93г.

РАГУША

Теперь я уже топограф. За последние годы, можно сказать, прошёл свою полевую академию. Работал и изыскателем, и геологом, и топографом, не говоря уже о лесном деле. Составляем мы новую карту города Бокситогорска. Всё основное время я стараюсь тратить на освоение новой специальности, и ничего, вроде бы получается.

В ноябре стоит прекрасная погода. Целый месяц светит солнце и стоит лёгкий морозец. Но одеваться приходится по полярному, так как на мензульной съёмке долго стоишь на одном месте. Вроде это и "поле", а сидим в городе, и поэтому очень тянет на природу. И вот в это воскресение я поехал в Мозолёво, недалеко от которого находится речка Рагуша. Это известный памятник природы нашей области, и знаменита она тем, что течёт в глубочайшем каньоне с отвесными стенами и сильным буреломом на склонах. Река где-то выше уходит под землю, в карстовую воронку, и вот, пройдя по пещерам, она вновь рождается в каньоне бурным потоком. Даже удивляешься, что вот так, сразу из-под земли, клубясь, вырывается целая река и тут же сдерживается и прижимается скалами из полуразрушенных пород. Но главная красота сейчас  во льду. Берега густо поросли то молочно-белым толстым льдом, то сахарным и рыхлым, куда можно провалиться. С камня на камень тянутся огромные, с палец, кристаллы инея, постепенно затягивая реку в ледяной плен. В оставшиеся полыньи смело ныряют чёрные птички. Это оляпки, они берут корм под водой и совершенно не боятся холода. Вода, испаряясь на морозе, покрыла густым инеем всё: прибрежную траву, низко растущие ветви елей. Так что посмотришь на них, и, как в сказке, - низ белый-белый, а верх зелёный. Копируя сливы и перекаты, над водой висит прозрачными линзами лёд. Он, как шляпка гриба, держится на ножке из камня. Идти приходится очень осторожно - скользко. Один раз я чуть не свалился в воду, но очень быстро вскочил, не успев вымокнуть. Верхняя одежда сразу  же схватилась корочкой льда.

Несмотря на солнечный день, в каньоне сумрачно: зимнее солнце не достаёт сюда. Только островерхие ели  высоко на склонах освещены им. Вдоль воды идут заячьи следы. Косой выбирал место где бы перепрыгнуть бурный поток. А сверху открывается очень красивый вид долины реки, где она соединяется с Воложбой. Там, на полях, гуляет ветерок, морозя щёки. Но самое красивое место в каньоне - это стена водопадов. Они не замерзают даже зимой, то ли из-за содержания солей, то ли из-за тёплой воды. И вот тут-то образуются ледяные натёки, которые невозможно даже вообразить. Самый большой водопад  закован с боков загнутыми ледяными стенами. Под ним от брызг наросли глыбы льда, как пена на кружке пива. Тысячи мелких ледяных сосулек наслаиваются одна на другую, сочась каплями воды. От этого и образуются на каменных стенах бороды, копны, щупальца спрутов из различных оттенков льда. Тут иней особо густо изукрасил всё, за что можно зацепиться. Саше весной этого года не повезло. Снега было выше колена, и шёл дождь. Я же сегодня получил огромное удовольствие от посещения этого места.

Масса поломанных деревьев говорила о разыгравшейся когда-то стихии - то ли буреломе, то ли пожаре. Сейчас уже всё заросло ольхой. После обеда я пять километров возвращался пешком до Мозолёва, а потом на автобусе в Бокситогорск. К вечеру что-то стало небо затягивать тонкими тучами. К заходу солнца облака порозовели, но закат был золотой. В пять часов здесь уже темно. После такой прогулки солнце и мороз оставляют свой след не только на покрасневших щеках, но и на душе: у меня прекрасное настроение от хорошо проведённого дня. Со школьных времён я слышал об этой речке, а потом много читал в газетах и журналах, а вот теперь и сам добрался, осуществив давнее желание.

Осталась мне одна страничка дневника. Писал последний рассказ и думал, останется ли место для другого или нет. Но решил закончить этот дневник в этом году. Посмотрел на даты, прочитал заглавия знаменательных событий в моей жизни и удивился, как быстро это всё прошло, и как много всего вместило время. Тут отмечено завершение моей главной мечты - похода по Союзу. Отражены мои думы, сомнения и размышления после этого. Были отступления от описания жизни на природе, но сама жизнь заставляла поднимать такие вопросы, которые  выходили на первый план. Ведь в целом, эти годы прошли в минорном настроении, в тоске о прошлых временах и счастливых событиях. Поэтому наиболее интересные события я и записал здесь, чтобы не было так кисло. Пожалуй, всё это время я искал своё новое место, но ещё никак не нашёл. Слава Богу, что хоть есть понимание и счастье семейной жизни, а это уже половина того, что человеку надо. А вот в личной жизни опять живу надеждой. Ведь работая в базовой Антарктической экспедиции, я могу съездить туда, хорошо освоив свою профессию. А это уже огромный стимул, чтобы интересно жить дальше. Дневник, конечно, буду вести, может даже и чаще, касаясь больше жизненных тем.

                                                                                                 29.11.93 г.